ЧАСТЬ 1

Глава седьмая

Этот рабочий день в “Интерзонге” прошёл как обычно. Необычное было в его конце.

- Том, постой, - окликнул его Дитер, когда тот уже собирался уходить. Томас застыл в дверях. Дитер встал из-за стола и подошёл к нему: Томас даже глаз не поднял, и Дитер вдруг явственно ощутил, как он весь как-то внутренне сжался, словно в ожидании удара. “Он меня боится”, - вдруг с горечью понял Дитер. От этого в сердце кольнуло болью, но это же и придало Дитеру решимости.

- Том, я хочу извиниться перед тобой, - начал он и остановился, не зная, что сказать дальше. Томас, всё также глядя в пол, поспешно произнёс:

- Тебе не за что извиняться. Я всё это заслужил.

- Нет, не заслужил. Я был груб и оскорбил тебя, - Томас молчал. Может, он отказывался верить своим ушам?

- Единственное, что может послужить оправданием для меня, - продолжал Дитер на одном дыхании, - так это то, что я после приступа всегда так.

- После приступа? – в голосе Томаса слышалось сочувствие.

- Ну да, - Дитер засмеялся уже свободнее, но ещё немного смущённо, - я всю ночь вертелся с боку на бок, словно шашлык, лез на стенку и грыз подушку. А утром был злой, как осенняя муха.

- Бедный, - Томас впервые поднял голову и посмотрел Дитеру в глаза, - я и не знал, что…

- Да ладно, хватит об этом, - Дитер взял руку Томаса и неожиданно спросил совсем другим тоном уже тише. – Мир? – и ответное пожатие ответило – мир.

- Ну, раз мир, то… - Дитер на мгновение замялся, - не согласишься ли ты поужинать со мной сегодня, а? – Дитер просительно заглянул Томасу в глаза. – Если ты не торопишься, - поспешно добавил он.

Томас впервые за время их разговора улыбнулся Дитеру тепло и сердечно – и вдруг на мгновение стал вновь прежним Томасом, вернее – Берндом, его задушевным другом и наперсником.

- А куда мы пойдём? - спросил он.

- Да всё равно куда, - Дитер махнул рукой и засмеялся, - куда поближе и подороже.

- Да, но…

- Что такое? - забеспокоился Дитер.

- Я, кажется, забыл кредитку, - признаваться в том, что кредитной карточки у него не было вовсе, Томасу было стыдно.

- А, ерунда какая! Я угощаю.

Словно в старое время друзья вышли из здания, оживлённо смеясь и болтая. Они решили поехать в центр – шикарные заведения там были на каждом углу. Вообще-то, оба обедал в ресторане редко: Дитер в обеденный перерыв предпочитал обедать в закусочной напротив, Томас же ещё не пробрёл привычки. Ужин в роскошном “Опельмайере” удался на славу: Дитер заказал себе своего любимого цыплёнка, Томас – смешно сказать – порцию сосисок с горчицей. Шампанское они почему-то не пили. Правда, один тост всё же был. Какой? Догадайтесь сами…

- Ну что, подвезти тебя? – спросил Дитер, ища в кармане ключи от своего кабриолета. – Только я не помню точно, как к тебе ехать – вроде, по девятому автобану.

- Нет, - Томас вдруг помрачнел.

- Нет? – Дитер заметно удивился. – Я вообще-то не был у тебя давно, но дорогу всё же пока представляю.

- Представляешь ты правильно. Только там я теперь не живу, - заявил Томас с каким-то мрачным удовлетворением.

- Что? – Дитер от неожиданности даже ключи выронил. – Не живёшь? Как так?

- Так. Нора уехала на несколько дней, и я снял себе квартиру в Визенвальде.

Только теперь Дитер вспомнил, что Томас сегодня явился в студию один, без супруги, что уже само по себе было сенсацией. Но известие о том, что Томас не живёт на своей вилле, а снял квартиру в прямо противоположном конце города, сразило Дитера наповал. И главное – зачем? Об этом Дитер и спросил его.

Томас вдруг взорвался:

- Как это зачем?! Ты ещё спрашиваешь! Разве ты не видишь, что… - голос его на высокой ноте оборвался. Томас замолчал, прижав руку к горлу.

- Что? – Дитер попробовал осторожно подтолкнуть его к тому, чтобы он выговорился: он видел, что сейчас его другу необходимо больше всего.

- Что я не могу больше там находиться, не могу, не могу, не могу! – голос его снова сорвался на крик. – Ни дня, ни часа, ни минуты!

- Ну, успокойся, - пытался утихомирить друга Дитер, положив ему ладонь на плечо. Он уже сожалел, что начал этот разговор. Но Томасу уже было трудно остановиться:

- Слышал ли ты когда-нибудь о соловье в золотой клетке? Так вот, это я! Я! Я не принадлежу себе, я – декорация, которая передвигается по воле режиссёра! Да, я в табеле о рангах моей жёнушки где-то между бриллиантами и собачками! Думаешь, кто-то считается со мной?! У меня нет прав, есть только обязанности. Хотя нет, что же это я! У меня есть одно, главнейшее и наисущественнейшее право – подчиняться ей, в противном случае – ооо! – Томас нащупал на шее цепочку и со злобой рванул её. – Я становлюсь злым, жестоким… Мало того, я становлюсь шизофреником! Мне кажется, стены следят за мной… А уж что эта мерзкая старуха следит за мной (Томас, очевидно, имел в виду их экономку, впрочем, точно Дитер не знал), это уж точно. - Томас засмеялся каким-то не своим, колючим и жёстким смехом. Дитер, поражённый этой вспышкой ярости, молча смотрел на него. Томас провёл рукой по лбу, словно вытирая несуществующий пот, и оглянулся по сторонам:

- О, господи! – вырвалось у него. Дитер огляделся тоже - и понял причину этого восклицания. Они оба не заметили, как оказались в совершенно незнакомом месте.

- Где это мы? – спросил он Томаса.

Тот пожал плечами. Район был совсем не респектабельный: щербатая мостовая, половина фонарей разбита и не чинилась уже давно, не было видно шикарных лимузинов – всё больше потрёпанных, не первой молодости “опелей” и “фордики”, да и владельцы им под стать – фраера в драных джинсах и коже и девицы лёгкого поведения. Ни те, ни другие не обращали на обоих поп-звёзд никакого внимания – то ли считали, что Томас Андерс и Дитер Болен не могут вот так просто, как они, ходить по улицам, то ли думали, что это не они сами, а их удачные копии?

Дитер тоже пожал плечами и оглядел улицу, выбирая направление, в котором можно было бы отправиться дальше. Видимо, он решил, наконец, и поэтому, потянув Томаса за собой, зашагал туда, где в просвете меж домами, виднелись огни. Выйдя, наконец, из узкого переулка, друзья оказались на широком, сияющем огнями каком-то проспекте. Томас вздохнул с облегчением – здесь-то легко будет поймать такси. Но лицо Дитера выражало ещё большую озабоченность, если не тревогу.

- Что такое? – удивлённо спросил его Томас.

В ответ Дитер произнёс только одно слово:

- Рипербан!

Томас ахнул. Он никогда не был здесь, в этом центре ночной жизни Гамбурга, в злачнейшем из самых злачных мест, сосредоточении порока, где царила рулетка, проституция и рэкет. Об этом районе ходили легенды – часа не проходило здесь без грабежа, дня без изнасилования и недели без убийства. Случалось, что люди исчезали там бесследно. Это пристанище воров, проституток и сутенёров, словно раковая опухоль, разъедала тело древнего ганзейского города, разрастаясь и разрастаясь. И полиция, и власти были бессильны задушить спрута, гнездо которого находилось здесь, на востоке. Томас, словно заворожённый, уставился на бегущую строку над ближайшим домом, текст которой был предельно откровенен. Между тем, давно уже стемнело. А кому, как не Дитеру, было знать, как опасно находиться здесь после захода солнца.

- Идём, - он схватил друга за руку.

- Куда?

- Пойдём, потом спрашивать будешь, в переулок!

Друзья чуть ли не бегом снова нырнули туда, откуда только что вышли. Откуда им было знать, что главная опасность поджидает их именно здесь!

Глава восьмая

С наступлением темноты переулок обезлюдел – жизнь отсюда явно переместилась на находившийся в опасной близости Рипербан. Было что-то жуткое в этом полном безмолвии, почти звенящей тишине. И предчувствие не обмануло их: навстречу им, с видом хозяев квартала, вразвалку шествовали трое парней. Томас и Дитер замедлили шаг. Но переулок был так узок, что с трудом могла бы проехать машина, и свернуть было некуда. Так что встреча была неминуема. Между тем, что-то подсказывало двум друзьям, что лучше было бы с этими типами не пересекаться. Тем временем расстояние между ними сокращалось – теперь даже в темноте безлунной ночи можно было рассмотреть, что это два белых один негр.

Когда они сошлись, стало ясно, что фраера не собираются уступать Дитеру и Томасу дорогу. Они были явно навеселе и их тянуло на подвиги. Начало было вполне мирным:

- Эй, друг, - обратился к Дитеру белый, тот, что повыше (он, видно, был заправилой), - огонька не найдётся? Жуть как зудит.

Тот ответил как можно более сдержанно:

- Не курю.

- Да не придумывай! Если жалко, то, может, одолжишь нам на пару часов свою девочку? – главный пьяно стрельнул глазами в сторону Томаса, видимо, всерьёз приняв его за девушку. – Вернём в целости и сохранности. А то, может, она сама возвращаться не захочет, а?

Парни согласно заржали. Тот, что с кастетом, потрепал Томаса по щеке, грубо схватил за руку и потянул на себя. Томас, объятый ужасом, рванулся:

- Дитер! – вырвался у него отчаянный крик.

Этого было достаточно, чтобы тот забыл всякую осторожность. Он знал теперь только одно – его друг в опасности, и защитить его сможет только он.

- Руки прочь, ты – грязная свинья! – Дитер бросился с кулаками на обидчика, успев всё-таки вырвать Томаса из его лап, но немедленно получил удар сзади, от главаря. Это заставило Дитера быть осторожнее. Он сбросил куртку и, немного знакомый с азами единоборства, принял обороняющийся вид и встал так, чтобы держать в поле зрения всех троих.

“Что он может сделать один, безоружный против троих подонков, которые явно разгуливают ночью не с пустыми руками? - молнией пронеслась мысль в голове Томаса. – Неужели это конец? Неужели завтра нас найду здесь в луже крови (если найдут), с разбитыми головами или ножом в сердце? Неужели этот переулок, тёмная, сырая ночь и ряд серых домов – это последнее, что я вижу в своей жизни? И единственным свидетелем будет вон та одинокая жёлтая звезда? Нет, я не хочу! Не хочу умирать! Я ещё так молод! Я ничего ещё не видел в жизни! Я никого ещё не любил!!!”

Дело, между тем, принимало серьёзный оборот. Даже нападавшей стороне это было ясно.

- Эй, Блэк, – бросил негру главарь, пока ещё не участвующий в нападении, - займись девчонкой, чтобы не мешала, а мы разберёмся с ней после.

Тут же Томас почувствовал, как чьи-то огромные лапищи сдавили его плечи и поволокли куда-то в сторону. Он забился, пытаясь освободиться, но тщетно. Последнее, что он видел – это то, как Дитер упал на колени, получив кованым каблуком в живот, а в руке главаря сверкнул нож… Короткая яркая вспышка разорвала мозг – и всё…

Но Томас не умер, а всего лишь потерял сознание от удара по голове. Когда он пришёл в себя, первейшей его мыслью было: “Я жив!”, а второй мыслью, вернее, чувством, было недоумение – “Где же нападавшие?” Но никого не было. И никогда ему не будет суждено узнать, что заставило их скрыться, покинув место преступления. Ну, а третьей мыслью было: “Что с Дитером?” Томас приподнялся, несмотря на дурноту и шум в голове, затем смог сесть и оглядеться. Дитера он увидел сразу же: в свете фонаря чётко вырисовывался силуэт распростёртого по мостовой человека. Он не шевелился. “Он мёртв, - подумал Томас, - он мёртв, умер, его убили, - твердил он себе. – Нет, я не могу подойти к нему, я не смогу это сделать, я не хочу этого!” Но тем не менее поднялся, шатаясь, подошёл к Дитеру. Опустившись на колени, он склонился над ним. Дитер лежал лицом вниз, и у Томаса не хватало духа повернуть его. Рыдания подступили к горлу, Томас закрыл лицо руками. Вдруг – слабый стон, ещё и ещё… “Жив, он жив!” - Томас буквально оцепенел – так бывало с ним: слишком сильное переживание на некоторое время лишало его способности двигаться. Дитер тем временем пришёл в себя: он открыл глаза. Его взгляд остановился на склонившимся над ним Томасе, лицо которого выражало величайшую радость от того, что его друг жив. Несколько секунд понадобилось Дитеру, чтобы собрать силы. Он смог сесть (Томас поддержал его за плечи) и вздохнул:

- Том, ты жив, как хорошо…

Глаза его вдруг стали тревожными:

- Они тебе ничего не сделали?

- О, нет, нет, не успели, - поспешил успокоить его Томас. – А ты, как ты? – спросил он и вдруг вскрикнул: при свете фонаря он увидел, что лицо Дитера с правой стороны заливает кровь (висок был рассечён, чуть повыше – и…), отчего лицо неузнаваемо и зловеще изменилось, а одежда на груди и плечах и вовсе превратилась в кровавое месиво.

- Ты же ранен! – вскричал Томас.

- Да нет, всё это царапины, - попытался успокоить его Дитер, но Томас, охваченный страхом за него, не слушал. Он оторвал кусок полотна от своей рубашки и приложил к ране на лице. По тому, как ткань моментально покраснела от крови, Томас понял, что кровотечение остановить будет нелегко. Дитеру нужна помощь и срочно, но кто и какими средствами сможет её здесь оказать?! Томаса била лихорадка – вопрос о том, как помочь другу стал для него вопросом жизни и смерти, он был готов сделать всё, чтобы знать, что его жизни ничего больше не угрожает. После того, как он уже однажды похоронил его в мыслях, он не хотел его терять ещё раз. Критическая ситуация сделала Томаса изобретательным – увидев в дальнем конце переулка нечто, похожее на машину, он бросился туда и нашёл старый, но ещё способный выполнять свои функции “Фольксваген”. Томас не колебался – удар ногой, и стекло, почти не разбившись на осколки, вылетело… “Пусть меня посадят за угон, но если Дитер истечёт кровью у меня на руках (вряд ли, конечно, рана на лице могла бы привести к таким последствиям, но Томасу тогда казалось, что это вполне возможно), я себе этого не прощу!”, - думал он, помогая Дитеру дойти до машины. Тот, впрочем, мог идти сам, без посторонней помощи.

- Я отвезу тебя в больницу.

- Нет! – Дитер почему-то воспротивился этому. Поразмыслив, Томас понял причину – в этом случае, то, что оба из “МТ” оказались ночью в районе, пользующемся дурной славой, где подверглись нападению, с применением холодного оружия, моментально попало бы в газеты. Томас представил себе заголовок: “Кровавая драма в Рипербане. Оба из “МТ” избиты до полусмерти” и поморщился. Ещё раз с сомнением посмотрев на Дитера, который постепенно отходил на заднем сидении, он решил: “Отвезу его к себе домой. Отлежится там несколько дней, а там видно будет”, - с этой мыслью Томас нажал на газ.

Глава девятая

Как они добрались до западной части города, где в небольшом трёхэтажном доме среди высоких сосен он снимал квартиру, Томас не мог потом вспомнить, как ни старался. На память приходили только петляние по переулкам, нескончаемые ряды домов, маленьких и больших, улицы и улочки… Когда они были на месте, была глубокая ночь.

Дома Томас заставил Дитера снять промокшую от крови одежду и уложил его на кровать в своей спальне. Томас впервые видел друга обнажённым и не мог удержаться от того, чтобы окинуть его взглядом с ног до головы, и был поражён красотой его фигуры. Великолепно сложенный, длинноногий, с широкой грудью и гордым разворотом плеч, с сильными, мускулистыми, но не лишёнными изящества руками, он весь был словно слепок со статуи олимпийского бога. Даже израненный, истекающий кровью, Дитер не терял своей мужской привлекательности. Сердце толкнулось и часто, тревожно забилось. Томас почувствовал неясное, словно отзвук, волнение. “Какое у него красивое тело, - восхищённо подумал Томас неожиданно для себя, - интересно, что чувствует женщина, когда спит с ним?”

Томас вдруг вспомнил, как не так давно стал невольным свидетелем разговора между одной из статисток, Биргит, и новой секретаршей их шефа, Лулу, миниатюрной мулатки, с пышным бюстом и бёдрами, шоколадной кожей, большими, наивными глазами и пухлыми, словно у ребёнка, губами – как раз во вкусе Дитера. Тот заприметил её в первый же день её появления на фирме. Атака была недолгой и быстро увенчалась успехом: девушка с удовольствием приняла приглашение высокого белокурого красавца разделить с ним ланч. То-то бы взбесился шеф, если б узнал, что его здесь опередили! Томас рылся в шкафу, отыскивая старую фонограмму, когда девушки, не заметив его (гора плёнок и массивная дверь шкафа скрывали Томаса от их глаз, хотя он мог видеть их), уселись на подоконник:

- Ну, рассказывай скорее, как всё было? – потребовала Биргит.

- О! – Лулу томно вздохнула и расправила юбку. – Ты себе не представляешь, - она закатила глаза, - я была уже готова, как только он положил руку на грудь. Он не из тех, кто в лифте наскоро облапает тебя и сразу лезет под юбку. Он был просто бесподобен – долго ласкал меня, целовал всё тело так, как я люблю. Он такой страстный так быстро возбуждается. А как он трахает, господи, как он трахает! Искры из глаз сыпятся! Он взял меня 3 раза!

- Это всего-то за час? – удивилась Биргит.

- Представь себе, да.

- А какой у него… - Биргит, хихикнув, что-то прошептала Лулу на ухо. Та также шёпотом ответила.

- О-о! – округлила глаза Биргит. – Да ты что?!

- Правда-правда, - затрясла головой Лулу, убеждая подругу.

- Ну надо же, - покачала головой та, - с ума сойти…

“А Лулу была права, сам Шива со своим лингамом против него – слабак, - думал он теперь, не в силах оторвать от Дитера зачарованного взгляда, и тут же встрепенулся. – Боже, да что же это мне в голову лезет! – и тряхнул головой, чтобы отогнать непрошенные мысли. Он бросил на Дитера испуганный взгляд – не заметил ли он. Но Дитер лежал, устало прикрыв глаза, и не подавал почти никаких признаков жизни. Его бледность и неровное дыхание обеспокоили Томаса. Надо было осмотреть его и приниматься за лечение. Томас посмотрел на его живот и чуть не вскрикнул – на коже расплылись два огромных фиолетово-красных кровоподтёка – следы от удара тяжёлым сапогом. “Боже, какой ужас! А что, если будет внутреннее кровотечение?! – Томас наморщил лоб, судорожно пытаясь вспомнить, что надо делать при внутренних кровотечениях, а также собрать те скудные знания по анатомии, которые у него остались со школы. – Приложить бы лёд, да вряд ли это поможет”, - он осторожно ощупал место вокруг кровоподтёков:

- Дитер, - позвал он друга, - скажи, тебе здесь больно?

Дитер медленно открыл глаза:

- Где?

- Вот здесь, - Томас осторожно провёл ладонью ему внизу живота.

- Нет, приятно…

- Дитер, я серьёзно! – Томас немного смутился и поэтому повысил голос. – А голова не болит?

- Да нет, - Дитер как-то странно посмотрел на него, от чего тот смутился ещё больше, и снова закрыл глаза.

Томас вздохнул немного свободнее: “Кажется, обошлось, лёд потом приложу…” Его пальцы пробежались по груди Дитера: “Рёбра, вроде, все на месте”, но вся кожа на груди была покрыта мелкими, глубокими и поэтому очень болезненными ранками с рваными краями, которые оставил кастет. Томас принялся за скрупулёзную работу: удалял запёкшуюся кровь, тщательно промывал ранки и замазывал их йодом. Дитер ничем не показывал, что ему больно, но Томас каждый раз старательно дул на ранку. Когда с этим было покончено, Томас заставил Дитера сесть и осмотрел его плечи и спину. На спине кожа была в нескольких местах сорвана ножом – на счастье Дитера хулиган был так пьян, что не мог как следует нанести удар. Ничего страшного, но кровь шла довольно сильно, так что Томас смог с трудом остановить кровотечение. Но ещё хуже было с лицом: нижняя губа была разбита, помимо рассечённого виска была ещё и обширная опухоль с левой стороны лица, захватывающая область глаз и щёку, и грозившая быстро перейти в огромный синяк. “Ну всё, теперь глаз взорвётся, - подумал Томас, - а у нас послезавтра фотосессия. Это никаким гримом не скроешь!” Он быстро сбегал на кухню и принёс лёд. Томас опустился на колени перед Дитером, завернул лёд в полотенце и, наклонившись к его лицу, приложил компресс к скуле, другой рукой залечивая рану на правом виске…

Как это произошло – Томас не мог бы объяснить, да Дитер тоже, поскольку неожиданным это было для обоих, только случилось так, что губы их встретились… Томас не помнил потом, что он точно чувствовал в тот момент, помнил только, что губы его дрогнули и приоткрылись, впуская его в себя, а руки упали на плечи Дитера, и он прямо-таки повис на них, потому что силы вдруг внезапно оставили его, а слабость внезапной волной разлилась по телу. Он упал бы, если б Дитер, не отрывая своих губ от его губ, не сжал бы его коленями, не подхватил бы крепко за талию, не прижал к себе, не приподнял бы легко и не уложил на кровать рядом с собой…

Глава десятая

…Ещё находясь где-то на полпути между сном и бодрствованием, Томас безошибочно определил – день сегодня будет солнечный и яркий. Раньше только этого было достаточно, чтобы он встал с хорошим настроением, но теперь… Тем не менее, Томас улыбнулся, открывая глаза, сам не зная почему. “Должно быть, мне снилось что-то хорошее, - лениво предположил Томас, пытаясь определить причину своей радости, - но что? Мне снилось, что… Нет, не помню. Ну и ладно”. Томас потянулся в постели, потащил простыню на себя, но она почему-то не тянулась. “Что за чёрт?” - подумал Томас, медленно повернул голову и увидел рядом с собой сладко спящего Дитера. Он лежал сильный, красивый, мускулистый, разметавшись по постели. Простыня сбилась у него между ног. Дитер дышал так неслышно, незаметно, и своим дыханием щекотал Томасу плечо. Светлые, цвета спелой ржи, волосы падали на лоб, на щеке проступила соблазнительная ямочка – он был похож одновременно на большого ребёнка и на молодого фавна, который утомившись в погоне за прекрасной нимфой, заснул на лесной поляне в тени кипариса, а ранки на мерно вздымающейся груди выглядели как следы от ноготков красавицы. Он был так прекрасен, что Томас несколько мгновений просто не мог отвести от него восхищённого взгляда. “Не продолжение ли это сна? – подумал Томас. Невольно улыбнувшись, он нерешительно протянул руку, но, боясь разрушить очарование, тут же отдёрнул её. Но любопытство пересилило, и Томас всё же, немного поколебавшись, погладил Дитера по плечу. Нет, это был не сон – пальцы обжёг жар горячего, настоящего мужского тела. “Дитер? Почему он в моей постели? Как он попал сюда? – Томас посмотрел на ранки на груди и плечах, на припухшую нижнюю губу. – Почему он так изранен? Что случилось? Я ничего не помню”, - Томас сел на кровати и, сжав виски, напрягся, пытаясь вспомнить и восстановить в памяти вчерашний день. “Так, так, - вчера мы записывали “Поездка на белом лебеде”, потом…Дитер был так любезен, что пригласил меня в ресторан. Мы поужинали, потом… А что потом? А, да… Мы не стали садиться в машину, а пошли пешком. И на нас никто не бросался, вот странно… Нас понесло на восток, в сторону Рипербана…”, - постепенно Томас вспомнил всё, что произошло – нападение, минуты животного страха… он везёт жестко избитого друга к себе домой… его кровь на своих пальцах… он прикладывает лёд к щеке Дитера. А потом… “О, Господи! – Томаса подбросило на кровати. – Нет, этого не может быть! – он теперь с ужасом посмотрел на продолжавшего спать сном младенца Дитера. – Не может быть, не может, - повторял он про себя, - он целовал меня, а я его, положил меня на постель, ласкал! Томас обхватил голову руками. Он вспомнил, что он делал с Дитером и что позволял ему делать с собой. “Не может быть, не верю!” - но тут же мозг пронзило другое воспоминание - о пережитом им остром, ни с чем несравнимом и никогда раньше им неиспытанном наслаждении. И память передала это воспоминание так явственно и зримо, что Томас тихо простонал, как тогда. Дитер пошевелился на постели, повернулся на бок и продолжал спать, улыбаясь, видимо, своим снам. Это возвратило Томаса к действительности. Его охватила паника. “Что же мне делать? Разбудить его? О, нет! Какими глазами он будет смотреть на меня, когда проснётся? Что я скажу ему? И что он скажет мне? О боже, хоть бы он подольше не просыпался!” Томас бросил ещё один поспешный взгляд на друга и замер, поражённый - глаза Дитера были открыты, он смотрел на Томаса. Дитер мгновение молчал, потом серьёзно сказал:

- Доброе утро!

Весь спектр человеческих чувств за секунду отразился на лице Томаса. Ни за что на свете, даже под страхом смерти, он не согласился бы сейчас посмотреть Дитеру в глаза.

Несколько минут стояла гробовая тишина.

- Не хочешь разговаривать со мной? – спросил Дитер. Даже если б очень захотел, Томас не смог вымолвить и слова. Тело словно парализовало, спазм сжал горло, и Томас благодарил бога про себя, что длинные пряди, спадая на лицо, скрывали его от Дитера.

- Я понимаю, что происходит с тобой, - говорил между тем Дитер, - то, что ты чувствуешь сейчас, пугает тебя. Не бойся этого. Я знаю, при свете дня всё выглядит по-другому. Но… я хочу сказать… ничего не произошло бы, если б мы ничего не чувствовали друг к другу, - Дитер сделал паузу и продолжал. – Пусть мы не осознавали этого. Но рано или поздно тайные желания становятся явными, - Дитер нашёл под простынёй руку Томаса, судорожно сжатую в кулак, и накрыл её своей ладонью. – Мне было хорошо этой ночью. И тебе, я знаю, тоже…

“И тебе тоже… - повторил про себя Томас. – Да я полжизни бы отдал, чтобы ещё раз испытать это!” - подумал он в ответ на слова Дитера, даже не ужаснувшись своим мыслям. Пальцы его под ладонью Дитера разжались. Дитер чутко уловил изменение в его настроении. Он взял лицо друга за подбородок и, повернув его к себе, внимательно вгляделся в него. Когда-то это надо было делать – Томас на мгновение поднял глаза на Дитера, но потом снова опустил. Дитер чуть улыбнулся: он понимал, что творится сейчас в душе друга, откинул длинные пряди с лица… Томас закрыл глаза. Ему хотелось ни о чём не думать, забыть обо всём, просто чувствовать эти руки, нежно, едва заметно, словно лёгкий ветерок, касающиеся его лица. Дитер погладил его по щеке, провёл пальцем по брови, ресницам… Когда коснулся губ, то почувствовал на пальцах лёгкий, едва заметный поцелуй. Это робкое проявление нежности растрогало Дитера. Было ли это тайным сигналом для большего? Но Дитер расценил это именно так. Он резко сбросил простыню с Томаса и стал рассматривать оцепеневшего от неожиданности и залившегося краской смущения друга. “Какой ты…” - прошептал Дитер. Взгляд его выразил восхищение. Он осторожно погладил Томаса по загорелому плечу, груди… Рука спустилась ниже, на живот и коснулась бедра. Томас отчаянно вцепился в руку Дитера, умоляюще глядя ему прямо в глаза. Дитер не стал настаивать: “Дурачок, - усмехнулся он про себя, - ну, ничего, это у тебя пройдёт”. Дитер успокаивающе улыбнулся, взял его руку в свою, поднёс к губам, нежно поцеловал в ладонь и погладил ею себя по груди, словно показывая, что надо делать. Томас, кажется, понял, и Дитер с улыбкой смотрел, как дрожащие пальчики скользят по его груди и шее, а сам незаметно, всё ближе и ближе подвигался к Томасу. Потом вдруг резко прижал его к себе, обнял ногами и повернулся на спину так, что Томас оказался на нём. Томас дёрнулся раз, другой, но бёдра были прочно зажаты между ногами Дитера, так что все попытки освободиться были заранее обречены на провал. Дитера же его трепыхания только забавляли. Томас, оставив бесполезные попытки вырваться, вздохнул и посмотрел на друга. Сияющие лукавым блеском глаза Дитера словно говорили: “Попался! Теперь не убежишь!” Но Томасу уже не очень-то хотелось убегать. На него действовала близость тела его друга, его тепло, рука, ласково гладящая по спине… Ещё немного, и он сдался на милость победителя. Дитер взял его за подбородок, поцеловал в нежные губы, которые словно цветок, раскрылись ему навстречу. Дитер целовал его и чувствовал, как тело его друга, до того безучастное, изменяется у него в руках, подчиняется ему, чувствовал, как Томас льнёт к нему… Дитер на мгновение оторвался от него, но Томас не дал ему сделать этого, а сразу закрыл ему рот долгим поцелуем. Его руки обвили шею Дитера, а губы со всё возрастающей страстью целовали его губы. “Да он горячий!” - только и успел подумать Дитер, прежде чем страсть, прорвавшись словно река после муссона, сквозь все преграды, накрыла их с головой…