Вот он, мой билет обратно на вершину! Каким бы гениальным исполнителем ты не был, никто не обратит на тебя внимания, пока ты сидишь дома и мечтаешь или демонстрируешь свои способности в узком кругу друзей.Меня пригласили выступить в Greatest Hits - самой популярной музыкальной передаче со времен "Platz 1". Меня пригласили? Да я набился самым наглым образом! Как тогда, в '78, рассылая всем свои "шедевры". Главное, я теперь у цели. Томас возился со своим первым и, как я полагал, последним альбомом, хотя тогда меня это мало интересовало. Я был рад за него, но сказать ему, что вещь эта абсолютно провальная, не решался. Обидится и сделает меня виноватым во всех (включая будущие) неудачах.

Мое чувство к нему, моя любовь… не побоюсь этого слова, странным образом трансформировалась. Он стал другим. Пережив наш распад, хотел доказать всем, что самое главное только начинается.

Забудьте об МТ! Есть Томас Андерс - залог успеха любого, даже простенького и незамысловатого звучания. Он стал слишком независимым, а я любил прежнего Томаса, юного, наивного и доверчивого. Не потому, что мне нравилось управлять им, просто тогда его чувства были неподдельными, искренними. А сейчас - не знаю. Мы привыкли друг к другу, и это могло быть началом конца.

Я плохо влиял на него. Я приручил его и заставил принять мой образ жизни. Он знал обо мне все, как и то, что я не смог измениться даже ради того, кем так дорожу. Он знал, что я люблю его, но все равно сплю с женщинами. Даже с теми, кого не видел больше одного раза. Он предпочел остаться со мной. Если бы он передумал, возможно, меня бы уже не было. Но он остался. Он любил.

Если он не появлялся в моем доме больше двух дней, я знал, где его искать. Странное местечко, бар, который работал только в дневное время, предоставляя всем желающим возможность уже к вечеру быть готовыми покорять вершины. Оставалось загадкой, что привлекало там Томаса. Обычно он не пил ничего крепче вина, а запаха пива вообще не переносил. Когда я приходил за ним, заставал его сидящим в одиночестве с полупустым стаканом, содержание которого было трудно угадать. В конце концов, это мог быть и сок.

Я сразу увидел его в полумраке, кажется, за тем же столиком, что и в прошлый раз. Какого-то черта он нацепил на обе руки по несколько золотых браслетов, напоминая цыганку-предсказательницу. Мне казалось, что многие пялятся на него, и ему это нравится.

- Пойдем домой, найдешь себе другое занятие!

- И какое же, интересно? - Томас вызывающе посмотрел на меня и улыбнулся.

- Я не об этом. Зачем ты навешал на себя побрякушек, как бл...какая-то?! - опять получилось грубо, но я не мог сдержаться.

- Не нравится? А мне очень даже, - он демонстративно вытянул вперед руку, чтобы полюбоваться украшениями.

На его стакане я заметил отпечаток помады. Хорошие дела, накрасился и приперся в бар. Наверняка, хотел разозлить меня. Знает же, что приеду за ним сюда.

- Что случилось, Томас? - один Бог знает, каких немыслимых усилий стоило мне не наорать на него.

- Ничего, - ему определенно нравилось выводить меня из себя.

- Тогда я расплачУсь и пойдем отсюда.

- Знаешь, я боялся, что после шумихи, которую мы устроили в клубе, у нас будет дурная слава. Но все обошлось. Вчера в газете увидел твое фото с какой-то дамой…

-Том…

-Значит, нас никто не выдал, это ведь хорошо, - Томас опустил глаза, вроде виноват был он.

Я не знал, что сказать. Можно было отвертеться: да, я сделал это специально, для прессы! Я не хотел и не мог врать ему.

-Томас, милый...

-Боже, только не надо признаваться мне в любви, пожалуйста. Меня это раздражает.

Я стал ему чужим. Или он просто хотел, чтоб я в это поверил? Наверное, он хотел унизить меня, но мне было все равно.

- Я ухожу. Много дел, - Томас живо поднялся, но я успел задержать его за руку, несильно сжимая тонкое запястье.

- Приедешь ко мне сегодня?

-Да, - Томас недовольно оглянулся: на нас смотрели.

- Том, я очень прошу.

-Я же сказал - да! - он быстро высвободил свою руку со звеневшими браслетами.

- Давай я подвезу тебя, ты ведь без машины, а на улице такой дождь.

- Не нужно, Дитер.

Я видел, как он уходит. Боялся, навсегда. На этот раз навсегда.

Потом, когда я ехал обратно, увидел его на улице. Он шел под серым холодным дождем, почти сливаясь с ним в одно целое. Он был таким маленьким и хрупким, едва узнаваемым в сумерках уходящего дня.

Я не остановился. Просто проехал мимо, а слезы застилали глаза.

Он был сильнее меня. Это я постоянно боялся потерь и убегал от самого себя. Это я врал и не доверял ему. Одно время думал, пусть он не любит меня, пусть обманывает, только бы не ушел. Теперь ловлю себя на мысли, что нуждаюсь в его искренности как никогда.

Он так и не приехал тогда.

Прости меня, малыш. Было слишком сложно соответствовать идеалу в твоем понятии. Я - набор пороков, так говорила жена, которую я считал занудой, и которая, в конечном счете, оказалась права. Я боялся всю жизнь прожить, так и не найдя пристанища. Боялся потерять тебя, и от этого все становилось еще сложнее, еще запутаннее...

Эрика все еще была по закону моей женой. Она была беременна. Несколько месяцев назад я решил, что мы стали хорошими друзьями. Нам было о чем поговорить. Мы часто встречались и проводили вместе время. Но это не планировалось. Так вышло и все. Я предпочел спрятать голову в песок и оставить право выбора ей. Конечно же, она решила дать жизнь ребенку. А потом ты узнал обо всем. И не от меня.

Ты сказал, что не знаешь меня. Я унижался и умолял, а ты предпочел не смотреть на меня и отвернулся.

Я говорил, что ты - самое дорогое, что есть в моей жизни, а ты крикнул, чтобы я убирался. А потом вдруг сказал, что на мне ужасная рубашка. Не знаю, какое это имело отношение к разговору. Тебя стали раздражать во мне даже такие детали. Теперь я сам это понял. И еще вновь убедился, что не нужен тебе.

Тогда в отчаянии я даже предлагал тебе деньги, лишь бы ты остался со мной. Ты впервые отругал меня. Думаю, больнее быть не могло. Я опустился на пол, кричал и бился в истерике, а ты держался за голову и умолял меня уйти. Хотелось выть от отчаяния, думая, как еще недавно твои пальцы прикасались ко мне, ты был таким тихим и немного грустным в моих объятьях. Теперь мое тело напоминало затасканную тряпичную куклу, и тебе, моему маленькому недотроге, я был противен. Как же ты любишь себя, и как я себя ненавижу…

На минуту меня посетила мысль схватить тебя и изнасиловать, ты все равно не смог бы сопротивляться. Я отсидел бы свой срок, но это потом, а сейчас ты бы мог быть моим. Потом испугался снова увидеть ненависть в твоих глазах, и забыл про свой сумасшедший план. Наверное, я не смогу причинить тебе боль.

Ты ушел, а я остался лежать на полу, принимая его холод, засыпая наедине со своим горем. Оставалась тусклая надежда, что это был просто странный сон.

***

Я не видел его больше месяца.

И теперь, узнав это страшное известие, не мог не приехать к нему. Господи, неужели это все я? Из-за меня это случилось! Не верю. Не могу верить. Ни во что больше.

Томас, ну что же ты натворил? Зачем? Он, как обычно, отмалчивался, осуждающе глядя на меня. Но я все равно разглядел нежность в этих глазах, таких любимых.

Иногда так хочется вернуть время назад, и так больно осознавать, что это невозможно. Я видел его перебинтованные запястья, заходился в слезах и благодарил Бога, всех святых (или кто там еще может влиять на нашу жизнь), что он сейчас со мной.

Зачем ты это сделал? Мне хотелось убить его за это! Я не понимал его. Если из-за меня, я больше никогда не напомню о себе, перееду в другую страну, куда угодно! Куда тебе угодно, мой малыш…

- Дитер, давай забудем об этом, пожалуйста.

Он был таким бледным… Я почувствовал, что, возможно, мы видимся последний раз, и меня передернуло.

Я не могу так больше. Я не буду ничего обещать, ты же знаешь, все равно не выполню.

-Том, я ухожу. Прости меня.

Сколько обиды я увидел тогда в его глазах.

- Я не могу больше, Томас, ты понимаешь?!

Он кивнул.

- Но если ты хочешь, чтобы я остался…

- Нет.

Единственное слово, которое сказало тогда все. И я ушел.

Никогда не думал, что потерять тебя так страшно.

Я до сих пор не могу без тебя. Мы такие разные, вряд ли ты поймешь меня… И у тебя своя судьба, своя дорога в этой жизни. Жаль только, что ты не умеешь читать мысли. За это я отдал бы полжизни, а оставшуюся ее часть прожил с тобой. Мне так тяжело держать в себе эту боль, она рвется из груди и отзывается диким оглушительным криком где-то на краю земли. Слова не могут передать чувства. Они - лишь внешняя оболочка, искусственный заменитель, подделка. А чувство невозможно заключить в такие узкие рамки, как невозможно спрятать солнце.

Странно, но даже сейчас, каждый раз, когда идет дождь, я выбегаю на дорогу, в надежде увидеть, как ты пешком идешь к моему дому. Я до сих пор чувствую жар и вечный вкус твоих поцелуев, размытых дождем, и продолжаю верить, что это твое "нет" на самом деле ничего не означало…