Глава № 55.

Сейчас, ежась под холодным ветром и считая шаги, оставшиеся до двери своего дома, он горько пожалел, что так опрометчиво и бездумно убежал от Дитера, ведь сейчас, в эту минуту, он мог лежать у него под боком, уютно пригревшись в его объятиях, и ничто в этом мире не волновало бы его. И не было бы этого нелепого разговора с Гвидо, от которого на душе остался неприятный осадок, дискомфорт, как попавшие в постель крошки, из-за которых не уснешь. И Нора, Господи, сейчас придется улыбаться ей, строить из себя примерного мужа, прикасаться к ней…

Томас понял, что уже не идет, а стоит на месте, тупо уставившись на носки своих ботинок и покрытую кругами от капель дождя лужу, которая их окружала, не в состоянии заставить себя двинуться с места, и холодный дождь стекает по его извивающимся черным волосам, обжигает холодом, попадая за шиворот. И где только взялся Гвидо со своими моральными принципами?! Ну, почему нужно обязательно сунуть нос не в свое дело? Ведь он сам никого не трогает, никого не пытается переделать, перевоспитать, насадить свою точку зрения, никого не заставляет и ничего не требует. Почему все вокруг требуют только от него, почему всем кругом должен только он, а ему никто ничего не должен? Томас сделал шаг назад, затем другой, третий. Нору не хотелось видеть больше. Никогда. И Гвидо. И Дитера. Чтобы не разрыдаться, он крепко сжал зубы и быстро зашагал по выложенной блестящими черными камнями мостовой, слабо представляя себе направление и цель, крепко прижав к животу под курткой мягкого теплого зайца.

***

Дитер никогда не доверял своей интуиции. Нет, в том, что она существует и усиленно работает, он не сомневался ни на минуту, но распознать ее среди безосновательных пустых опасений и таких же бессмысленных надежд на чудо он был не способен, поэтому всегда поступал так, как велел ему расчет и здравый рассудок, которых у Дитера было в избытке. Когда он ехал в Бонн в сопровождении обоих телохранителей, злобный ехидный голосок нашептывал ему на левое ухо: "Конечно, он там, у этого жирного козла, куда еще он мог помчаться в поисках утешения и успокоения своей не в меру гипертрофированной совести". В то же время справа что-то едва различимо шелестело: "С чего бы он туда поехал? Наверняка сейчас прохлаждается дома, в своей черной круглой ванне, а домработницу попросил отвечать всем по телефону, что его нет дома".

Умом Дитер понимал, что лучше бы Томас оказался у Гвидо. Потому что в противном случае искать его будет больше негде. Холодок неприятно обосновался где-то в районе пяток, и Дитер вынужден был признать, что это как раз и есть страх. Решив не изматывать себя всякими "а что, если…", Дитер прибавил скорость.

Когда он вышел из общежития, где обитал Гвидо, этот проклятый холодок уже не давал ему покоя. Короткая натянутая беседа с Гвидо убедила его, что Томаса здесь нет и не было, что он благополучно отправился домой часа два назад у Гвидо на глазах, причем было это в Кобленце.

На улице уже темнело, и ни Дитмар, ни Клаус не заметили бледности на его лице, когда он бодро скомандовал им:

- Так, ребята, едем к нему домой. Скорее всего, он решил отдохнуть от нашего назойливого внимания, закрывшись в своей комнате, и мы просто разминулись.

Эти бесконечные поиски уже успели набить оскомину, но Дитер готов был бегать за ним бесконечно, только бы все было хорошо. Только бы с ним ничего не случилось.

***

Томас совершенно продрог, и, может, именно это привело его в чувство. Он оглянулся по сторонам, определив, что забрел на другой конец города, но мысль о возвращении домой все еще пугала его. Заметив тусклые огни какого-то бара, он почувствовал непреодолимое желание выпить что-то покрепче. Он прикинул, могут ли его узнать, и решил, что сейчас больше похож на хиппи из неформальной молодежной тусовки.

В баре было тепло и уютно, он устроился в углу спиной к залу, заказал хвойный джин и горячий чай. Пился джин тяжело - крепкий, густой, холодный, но Томас силой вливал его, не замечая ничего вокруг и снова погрузившись в свои мрачные мысли. Сначала о Дитере, потом о Норе, потом о Гвидо, следом очередь дошла до родителей и старшего брата, и Томас совсем скрутился за своим столиком от груза вины.

- Здесь не занято? - спросил кто-то у него над головой.

- Нет, - автоматически пробурчал Томас и тут же услышал, как скрипнул соседний стул.

- Кто же напивается в одиночку?

Томас окинул мрачным взглядом только что появившегося человека, почти ничего не рассмотрел в полутьме и не ответил, давая понять, что не имеет никакого желания вступать в философские беседы.

- Видишь, я тоже пью джин и тоже один.

Томас снова промолчал, и человек продолжил:

- Как тебя зовут?

Тут Томас подумал, что его, скорее всего, приняли за девушку, а, когда вопрос прояснится, человек спокойно вернется туда, откуда пришел, и недовольным тоном ответил:

- Простите, у меня нет ни малейшего желания общаться с вами. Кажется, вы в темноте ошиблись.

Человек тихо рассмеялся и сказал:

- Нет, я не ошибся, не сомневайся. Может, заказать тебе еще джина?

- Здесь что, бар для голубых?

- Нет.

- Тогда какие ко мне вопросы? - раздраженно выпалил Томас.

- Я просто хочу поговорить с тобой.

- Но я не хочу говорить с тобой.

- Уже на "ты" - это хорошо.

Томас демонстративно отвернулся, прикидывая, что лучше: сейчас же уйти или попытаться молчанием выжить из-за столика настырного типа.

- Я психолог, - не обратив внимания, продолжил настырный тип. - Я просто посмотрел на тебя и сразу определил, что тебя тревожит.

Томас вспомнил мистера Мейсона, великого психолога, и невольно улыбнулся.

- Что смешного? Не веришь? Спорим, я скажу на 90% правду?

Томас недоверчиво посмотрел на него и хмыкнул. У психолога был идеально сидящий костюмчик, неплохой галстук и аккуратная стрижка.

- Ты вряд ли нуждаешься в деньгах - одежда у тебя хоть и простая, но очень дорогая. Вероятно, преуспеваешь в своей работе, которая, скорее, творчество, чем бизнес. А спишь ты с мужиками. Допускаю, что с одним, но это маловероятно - ты для этого слишком красив и избалован.

Томас пристально смотрел на него, собираясь все-таки уйти, но вдруг ему пришло в голову, что этот человек мог просто узнать его и ломать здесь комедию, прикидываясь психологом.

- Я не сплю с мужиками, - отрезал он.

- О, парень, не спорь… Я за версту чую таких, как ты.

- Таких, как я? - возмутился Томас.

- Да и я такой же, - вздохнул человек.

Томас в полутьме едва мог разглядеть его лицо, поэтому отбросил мысль, что его узнали.

- Знаешь ли, рыбак рыбака…

- И по чему, позволь узнать, это видно?

- Э, парень… По всему. Походка, движения, голос, взгляд. Стороннему наблюдателю все покажется совершенно нормальным и обычным, но, когда знаешь все грани этого явления, то раскусишь за пару секунд.

Томас подумал про Дитера, с его решительной и уверенной походкой, резкими движениями, противным голосом и наглым взглядом, весь вид которого воплощал неподдельную мужественность, пропитанную настоящей грубой силой, и насмешливо хмыкнул.

- Наверное, ты подумал о ком-то из своих знакомых? Признаю, что бывают исключения, - человек приложился к своему стакану. - Но по мне, к сожалению, видно. И по тебе. Или к счастью? Дело не в манерности, понимаешь, обычно мы совсем по-другому смотрим: не видим женщин и останавливаем взгляд на ребятах.

- Ты несколько поспешил с "мы".

- Меня поражает, как глубоко в людях сидят комплексы. Из-за них совершается столько ошибок и преступлений, что охватить реальные масштабы этого явления просто невозможно. Ну, согласись, ведь было так, что ты из-за неловкости, смущения и беспричинного страха совершал абсолютно абсурдные вещи с долгим и мучительным шлейфом нежелательных последствий?

- Не нужно быть психологом, чтобы говорить такие банальности, - Томасу стало смертельно скучно. Кажется, он даже начал трезветь и возвращаться в свое обычное расположение духа, не понимая, что делает в этой темной дыре и как здесь оказался.

- Это кажется тебе банальным? А ведь 80% окружающих нас обывателей даже не поняли бы, о чем идет речь, - человек закурил и протянул пачку Томасу, но, так и не дождавшись реакции, забрал. Покрутил ее в руках, постучал о стол, подвигал стул, на котором сидел, и, наконец, неуверенно предложил:

- Может, поедем ко мне?

- Ты ошибся адресом.

- Послушай, не спеши. Не так часто встретишь человека, с которым чувствуешь себя комфортно и приятно.

Томас пристально посмотрел на него, презрительно изогнул губы в усмешке и ответил:

- Кто тебе сказал, что я чувствую себя комфортно и приятно?

Ощущение было интересным: тип впился в него глазами, тяжело дыша - никогда раньше Томасу не доводилось бывать в такой ситуации. Дитер был своим, родным, поэтому его бешеные взгляды волновали совершенно по-другому. А этот человек был совсем незнакомым, даже его лица Томас не мог рассмотреть, и его поведение наполнило сознание до самых краев распирающим чувством собственной значимости, которое и так обычно зашкаливало.

- Ладно, мне пора, - Томас собрался встать, но человек схватил его за руку, умоляюще что-то бормоча. Томас шарахнулся от него - прикосновение совершенно чужого человека казалось омерзительным. Он вскочил, чуть не опрокинув стул, и развернулся, собираясь уйти, но натолкнулся на чью-то широкую грудь.

- Дитер? - удивленно воскликнул он.

- Алкоголик, - прошипел Дитер едва слышно. - Мы уже с ног сбились, разыскивая тебя.

- Что это за тип? - раздался за спиной Дитера чей-то угрожающе спокойный голос.

- Да, Клаус, посмотри, что там за тип, - рявкнул Дитер, сверля Томаса взглядом.

Клаус, совершенно неузнаваемый в роли злобного вышибалы, и Дитмар, которого Томас тоже едва узнал, медленно двинулись в сторону трясущегося психолога, с громким скрежетом пытающегося отодвинуться от них вместе со стулом.

- Клаус, оставь, - резко сказал Томас. - Мы уходим.

- Уходим, так уходим, - философски заметил Клаус, презрительно подвинул стол ближе к психологу и отвернулся от него.

- Мы уже облазили все бары и забегаловки в этой вонючей дыре, в этом твоем долбаном Кобленце! - разорался Дитер, когда они шли к машине.

- Зачем, Дитер? - со спокойным изумлением поинтересовался Томас.

- Зачем?!! - взорвался Дитер. - Пропал неизвестно куда, никто и понятия не имеет, где он находится, и он еще спрашивает, зачем?!

- Совершенно никого не касается, как я провожу свое свободное время.

- У тебя нет свободного времени, понял?! - орал Дитер. - У тебя есть Нора, есть Гвидо, есть я и есть контракт. Все, у тебя больше ничего нет. И, будь добр, не отклоняйся за эти рамки, потому что я быстро напомню тебе твои обязанности.

- Спасибо, что напомнил, Дитер, - холодно согласился Томас. - До свидания. Клаус, у тебя есть машина?

- Конечно! - с готовностью ответил тот.

- Хорошо. Мы едем домой.

Дитер набрал побольше воздуха добавить еще пару ехидных высказываний, но заставил себя удержаться и направился к своей машине. Его всего колотило от злости, и он отдавал себе отчет в том, что, если бы не присутствие телохранителей, он бы схватил Томаса за плечи и тряс бы до тех пор, пока тот не начал бы умолять его прекратить. Тогда он бы развернул его спиной к себе, содрал с него шмотки… "Стоп. Успокойся, Дитер, - снова зашуршал внутренний голос. - Зачем тебе это надо? Вокруг столько красивых женщин. Они готовы исполнить любую твою прихоть".

Но руки все равно тряслись, и он угрюмо смотрел на дорогу, почти не видя ее.

Забросив домой Дитмара, оставшегося без машины, Дитер тоже отправился домой. В окнах горел свет, а это значило, что вернулась Эрика. Его посетило какое-то непонятное облегчение, вроде где-то на горизонте тучи расступились, обнажив чистое голубое небо.

Дитер починил дома сгоревшую еще до поездки в Англию кофеварку, прибил свалившуюся полочку в холле, погулял с Марком, посмотрел с Эрикой какое-то шоу по телевизору, сочинил три песни, пока резал лук на кухне по просьбе Эрики, позвонил своим родителям, потом позвонил Луи. Странно, а ведь раньше он постоянно жил так и был совершенно счастлив. Ну, почти совершенно.

Утром, когда к нему в студию приехала Каролина на запланированную заранее запись альбома, Дитер объявил, что альбом подождет, т. к. начало его записи нужно отметить, и небольшая поездочка в Монте-Карло будет как раз подходящим к этому событию мероприятием. Дитер прекрасно знал, что Каро, как девушка умная и практичная, не откажется от возможности: а) утвердить свои позиции в "Hansa"; б) покрасоваться и пощеголять нарядами перед восхищенной публикой; в) покрасоваться перед той же восхищенной публикой под ручку с Дитером. Это все только добавит ей популярности. А Дитер в глазах окружающих, как всегда, будет выглядеть неисправимым бабником. Вот и хорошо, решил Дитер. Просто замечательно.

Томас, валяясь в кровати рядом с жующей персики Норой, видел его с Каро по телевизору на каком-то фестивале. Они прохаживались среди гостей под ручку и дали немецкому телевидению короткое веселое и счастливое интервью. Томас зарылся лицом в подушку, задержав дыхание, чтоб не расплакаться. С момента их последней встречи прошла неделя.

Когда на следующий день они с Норой поехали в студию ZDF, чтобы принять участие в какой-то программе, он уже окончательно справился с желанием исчезнуть из этого мира, потерять память и разучиться чувствовать вообще что-либо, поэтому выглядел довольным, умиротворенным, необычайно спокойным и благополучным. Вместе с цветущей Норой они представляли идеальную пару, которой позавидовал бы любой нормальный человек. Эту программу Дитер смотрел уже у себя дома, и в его руках надрывно трещал терзаемый карандаш. Обломки периодически падали на пол, тогда Дитер хватал другой, потом в ход пошли валявшиеся на его столе журналы, ручки, блокноты. Когда Томас в очередной раз начал заливать, как они с Норой любят друг друга и как не разлучаются даже на минуту, он не выдержал и запустил в телевизор чашкой, но промахнулся.

На улице странно потеплело, вроде наступление зимы откладывалось на неопределенный срок, и на концерт Томас приехал на "Мерседесе" с откидным верхом. С трудом верилось, что с минуты на минуту он увидит Дитера. Сложно было признаться самому себе, что он больше не может ни секунды терпеть все это, что он готов умолять Дитера больше не поступать с ним так, что он согласен выполнить абсолютно все, что он скажет, только бы не было больше Каро рядом с ним. Я скажу ему об этом, решил Томас, так и скажу, сразу.

Дитер, как ни в чем не бывало, весело бросил ему "Привет, Том!", и тут же куда-то умчался, появившись уже только на сцене.

Сам концерт прошел как-то мимо, вроде в тумане. Томас весьма смутно отмечал, что публика довольна, Дитер носится по сцене, как угорелый, а он сам загадочно улыбается и скользит по залу мрачным невидящим взглядом. А думал он о своем, отмечая иногда, что совершенно не понимает, какая песня сейчас звучит. Решимость так прямо и откровенно высказать Дитеру все, что думает, показать свою слабость и зависимость поутихла, но он находился в постоянном напряжении, чтобы не смотреть на него.

Наконец, концерт закончился, и Томас устало побрел в гримерку, снова потеряв Дитера из поля зрения. Косметика щипала глаза, и он почему-то подумал, что никогда не научится правильно с ней обращаться. В зеркале, у которого он сидел, Томас заметил отражение Дитера, стоящего у двери.

- Ты что-то хотел? - холодно спросил Томас, хотя сказать хотелось совсем не это, вернее, единственным желанием было вообще молча повиснуть у него на шее.

- Какие мы серьезные, - насмешливо проронил Дитер и небрежно уселся на столик пред зеркалом, свалив на пол дюжину баночек и тюбиков.

Томас опустил голову, глубоко дыша, чтобы не выдать своих чувств, но у него на щеках вспыхнул лихорадочный румянец, что вызвало у Дитера еще одну ехидную ухмылочку. Пальцы Дитера скользнули по его щеке, очень нежно, и Томас замер, боясь, что Дитер заберет их.

- Том, я просто хотел поговорить, - сказал он совсем обычным нормальным голосом, которого Томас уже не ожидал услышать за издевательским насмешками. - Почему ты уехал, пока я спал? Я так надоел тебе?

- Ты же знаешь, что нет, - прошептал Томас. - Я не знаю, почему уехал.

- Это только в кино красиво выглядит. А в жизни - это вроде тебя бросили, как ненужную вещь. И очень обидно.

Томас встал, обхватил его за голову, прижавшись губами к его волосам.

- Прости меня, Ди. Я не подумал.

- Поедем ко мне?

- Да. Ты сплавишь Клауса?

Томас по наставлению Дитера поручил Клаусу отогнать свой "Мерседес" в Кобленц, Дитмара отправили домой, журналисты и фанаты остались у концертного зала, а они незаметно выскользнули через черный ход на "Феррари".

- Ди, я думаю, мы еще не договорили, - начал Томас.

- Что еще, малыш?

- Ты был с Каролиной в Монте-Карло.

- Кто сказал тебе это?

- Я видел вас по TV.

Дитер насуплено помолчал, понимая, что бессмысленно отрицать.

- Ну, и что?

- Это потому, что ты на меня обиделся? Решил отомстить мне?

- Ты о чем? Ну, поехали мы с ней на какой-то фестиваль, посидели в зале, послушали и отправились домой.

- Дитер, не принимай меня за идиота.

- Не понимаю, о чем ты, - не допускающим возражений тоном ответил Дитер.

- Лучше скажи, как есть, Ди. Я не буду… возмущаться. Просто не хочу, чтобы ты меня обманывал.

- Слушай, это совершенно тебя не касается.

- Нет, Ди, касается.

- А я говорю, что нет, - излишне громко настаивал Дитер. Машина в его руках неслась с немыслимой скоростью. Томас боялся ездить с ним вообще, а после недавней аварии - тем более. Он уже пожалел, что завел с Дитером этот разговор по дороге, но отступать уже было поздно.

- Ты спал с ней, как это может не касаться меня?

- Ну, трахнул я ее пару раз, ну, и что? - нагло заявил Дитер, не видя, что Томас прижался щекой к холодному стеклу дверцы и закрыл глаза. - Это вообще ничего не значит. Если бы я обращал внимание на каждую курицу, которую трахнул где-то по дороге, так у меня бы давно крыша съехала.

- А тебе не бывает противно? А?

- Не бывает. Это все равно, что удовлетворять свои естественные потребности, ну, как поесть, например.

- А ты не думал, что это может быть неприятно мне, даже, если опустить моральную сторону вопроса?

- Я предохраняюсь, всегда.

- Очень рад за тебя.

- Слушай, не нужно строить из себя непонятно что, ты всегда знал, что будет так. Я не могу измениться только потому, что тебе так больше нравится. Кажется, мы уже выясняли этот вопрос. Одно дело - ты, Том. Я люблю тебя, исполняю все твои прихоти, уступаю тебе, ношусь с тобой, вроде ты хрустальный. А совсем другое дело - какая-нибудь баба, попавшаяся мне под руку в неподходящий момент. Это разные вещи, и никакого отношения они друг к другу не имеют.

- Это не так, Ди. Я не понимаю, тебе мало меня? Я не могу сделать чего-то, что ты ищешь на стороне? Объясни мне.

- Черт! Да пойми ты, с ними все по-другому, - Дитер уже орал, дергая машину с полосы на полосу с такой яростью, что она, казалось, вот-вот развалится. - Ты думаешь, я с ними церемонюсь, как с тобой? Том, ты наивный, как ребенок. Это тебя я вылизываю со всех сторон, а их я тупо трахаю. Ты не знаешь, как это? Куда тебе знать, ты у нас натура тонкая и изысканная, тебе бы и в голову не пришло, что может быть так. Я их только трахаю, и ничего больше, понимаешь? Даже не целую, вообще! Ты видишь разницу?!! - Дитер выкрикнул ему на ухо, и Томас вздрогнул. - Нет, кажется, ты разницы не видишь, ну, ничего, сейчас я тебе объясню, что к чему.

Машина резко затормозила, так, что ремень безопасности врезался Томасу в грудь.

- Выходи из машины, - резко сказал Дитер.

- Нет. Дитер, едем дальше.

- Я сказал, выходи из машины, это хорошо слышно?!!

- Нет!

Дитер выскочил из машины, рванул на себя дверцу с его стороны, чуть не выломав ее, и, ухватив Томаса за талию и плечи, выволок с сидения. Томас пытался за что-то зацепиться, но Дитер даже не заметил, срывая пуговицы на его джинсах.

- Так ты со всеми так, Ди? - выдохнул Томас, понимая, что сопротивляться Дитеру ему не по силам.

- Нет, только с теми, кто хочет меня.

Крепко сжимая ему руки, Дитер вломился в него так мощно и грубо, что волна боли накрыла Томаса с головой, и он закричал, ткнувшись лбом в холодный металл на крыше машины.

- Ну, как? Чувствуешь разницу? - Дитер схватил его за волосы и заставил запрокинуть голову назад.

По трассе проносились машины на большой скорости, иногда задевая их светом фар. Дитер жадно бился в нем, пожирая глазами его прекрасное лицо, искаженное страданием, по которому скользили блики света, и не мог остановиться, хотя знал, что надо, любой ценой.

- Ну, попроси меня остановиться, - прошипел Дитер ему на ухо.

- Иди к черту, - сквозь зубы с трудом произнес Томас. Боль превратилась в тупой пульс где-то внизу спины, и ее уже можно было терпеть. Дитер не выдержал и впился губами в его шею, с которой ветер смел волосы. Это стало последней каплей, и Дитер понял, что кончает, попытался добраться до его тела руками, но находил лишь одежду.

Он пришел в себя, определив, что намертво прижимает Томаса к боку машины, положив локти на ее крышу, что Томас оказался между ними. Мимо неслись машины, и Дитер зажмурился.

- Ди, ты можешь убить меня, но я все равно не престану любить тебя, - тихо прошептал Томас, осторожно касаясь губами его влажной подрагивающей ладони.

- Прости меня, маленький, - прохрипел Дитер. - И за Каро, и за это… Пожалуйста…

- Я так скучал по тебе, - продолжал Томас, вроде не слыша его.

- Том, - простонал Дитер, уткнувшись в его плечо и чувствуя обжигающе горячие дорожки слез на своих щеках.