Глава № 51.

- Ди, я не могу сейчас петь, не издевайся, - раздраженно выпалил Томас неожиданно громко. Перспектива петь живьем, без фонограммы, перед таким количеством людей в данный момент если и не повергла его в ужас, то вызвала крайнюю неприязнь. - И я слов не знаю.

- Слова? Я же передал тебе тексты, - возмутился Дитер.

- Ой, Ди, ну, что ты такое говоришь, неужели ты думаешь, что я их читал? До выхода альбома еще почти полгода.

- Они простые (Томас хмыкнул), ты их сразу запомнишь, - распинался Дитер. - Эта песня Луи посвящена. "You`re no good, can`t you see, Brother Louie"… - проскрипел Дитер.

- Как же я буду Луи на свадьбе петь "you`re no good"?

- Брось, все равно никто ничего не поймет.

- А вот там, где "Brother Louie, Louie", там си-бемоль, я как-то не могу разобрать, что ты поешь? - поинтересовался Томас, боковым зрением видя приближающиеся силуэты телохранителей.

- Си-бемоль? Ты такой умный, - прошипел Дитер.

- Я не виноват, что ты нот не знаешь, - Томас безразлично разглядывал шатающиеся на ветру колючие и мокрые ветки дерева неопределенного типа, которое росло вплотную к беседке, в которой они сидели.

- Просто у тебя идеальный слух, а у меня - нет.

- Да, Дитер, - начал Томас, убедившись, что телохранители достаточно близко. - Спасибо за гель, ты оказал мне большую услугу, что захватил по дороге, а то мне так облом было в магазин заходить, - с этими словами Томас потянул на себя флакончик, до сих пор судорожно зажатый в руке Дитера.

- Но… - Дитер покосился на телохранителей, но флакончик не отпустил. Томас снова дернул его на себя.

- Пусти, - сквозь зубы потребовал Томас, удивляясь, откуда у него только нашлись еще силы спорить с Дитером.

- Хороший гель. Наверное, я тоже себе такой возьму, - неожиданно решил Дитер, и флакончик оказался у Томаса в полном распоряжении, во что верилось с трудом.

- О-о-очень интересно, но, по-моему, он не подходит для твоего типа кожи. - Томас спрятал флакончик в карман и театрально улыбнулся.

Дитер, скрипя зубами от злости, обернулся к подошедшим телохранителям, пытаясь изобразить на лице подобие улыбки, и вполне дружелюбно сказал им:

- Что, ребята, они там без нас уже начали?

- Да, шеф, - невозмутимо ответил Дитмар. Его голос, почтительно-вежливо-бесстрастный разительно отличался от того, что они слышали полминуты назад.

- Вот черт! Ладно, идем, - скомандовал Дите и быстро зашагал в сторону дома, при этом тихо шепнув Томасу: "Этих двух козлов я беру на себя, а ты избавься от Норы".

Избавься от Норы. Легко сказать. Проще избавиться от роты телохранителей. Томас, снова оказавшись в зале, кивнул Норе, до сих пор развлекающей журналиста, поздравил Луи и его невесту, толкнул длинную речь, вручил коробку с подарком, и, сочтя долг выполненным, с облегчением сполз в первое попавшееся кресло. Тут же официант учтиво предложил ему взять с подноса бокал шампанского, что Томас и сделал. Шампанское, разбегаясь по небу колючими пузырьками, мгновенно ударило в голову. Что же делать с Норой?

Когда Томас заметил, что бокал опустел, то взял другой, ища глазами Ютту. Ютта после безуспешного построения глазок Дитеру попыталась заняться каким-то родственником Луи, но того от нее оттащила жена, и Ютта скучала, жуя крохотные бутерброды с икрой. У Томаса в голове начал складываться сомнительный план, но попробовать стоило, особенно после второй дозы шампанского.

- Тебе здесь неинтересно? - заботливо осведомился Томас у Ютты, поднимая с быстро пустеющей тарелки бутерброд.

- Тоска зеленая, - безразлично ответила Ютта.

Норе хватило двух секунд, чтобы заметить, что Ютта и Томас о чем-то говорят, отшить журналиста и присоединиться к ним.

- Икра? - Нора повелительно улыбнулась Томасу. - Угу, хорошая.

В этот момент Томас зацепил вилку, лежащую на столе. Вилка полетела на пол, угодив Ютте по ноге, Ютта дернулась, подбив при этом Норе локоть. Вопить Нора начала несколько позже, а первые несколько секунд все трое (остальные вокруг них были заняты исключительно собою и виновниками торжества, поэтому ничего не заметили) молча глядели на крохотный бутербродик с красной икрой, влипший Норе в платье как раз на уровне груди.

- Ты, корова! - заорала Нора.

- Сама корова! Надо было не лезть! - в тон ей ответила Ютта.

- Тупая свинья! Смотреть надо! Бернд! Мы едем домой! - Нора решительно направилась к выходу, гордо подняв подбородок.

- Катись отсюда, стерва, - бросила ей вслед Ютта с бесконечным презрением.

- Это я-то стерва?! - обернулась Нора.

- Ну, не я же? - спокойствие Ютты подействовало на Нору почище красной тряпки на быка.

- Чтобы я тебя больше не видела в своем доме! - заорала она. - Бернд, мы едем домой. Дай мне ключи от машины, я поведу.

Томас протянул ей ключи, не дыша.

- Больно надо! - огрызнулась Ютта, следуя за Норой.

- И как я могла терпеть тебя столько времени? - разорялась Нора.

- Тебя и полчаса никто не вытерпит.

- А у тебя ноги кривые!

- Ничего не кривые!

Томас тихо стоял возле лестницы, наблюдая за удаляющимися Норой и Юттой, уже не разбирая смысла их перепалки, а потом за собственной машиной, с визгом скрывшейся за поворотом.

Опыт показывал, что в таких случаях Нора не возвращалась, уходя с головой во вспыхнувшие разборки. Томас с облегчением выдохнул, наконец расслабившись, и повернулся, собираясь вернуться в зал, но за спиной обнаружил Дитера, прислонившегося к стенке в тени лестницы. На его губах играла восхищенная улыбка, и, встретившись глазами с Томасом, он принялся беззвучно хлопать в ладоши.

- Я в глубоком экстазе, малыш, - восхитился Дитер. - Это ж надо, как ты ее! Слушай, они же поцапались, как две бешеные курицы, почему же тогда уехали вдвоем, причем так поспешно, что Нора даже про тебя забыла?

- Не волнуйся, они до утра будут сидеть на кухне и выяснять отношения, забрасывая пол окурками и упаковками из-под пиццы. Я уже не раз наблюдал этот процесс.

- Супер! Томас, ты гений! - Дитер, оглянувшись по сторонам, ласково взъерошил ему волосы.

- Ну, а как поживают наши телохранители?

- Не все сразу, малыш. Терпение.

- Смотри, а то нехорошо будет, если я зря расстроил Нору.

- Не волнуйся, - успокоил его Дитер. - Все будет ОК.

Они присоединились к Луи, умиленно наблюдавшему за тем, как Марта разрезает многоэтажный, покрытый белым кремом с завитушками торт. Многочисленная армия испанских дядюшек и тетушек Луи, собравшаяся по этому поводу из нескольких стран и в большинстве своем знающая по-немецки не больше "найн", "я" и "хенде хох", столь искренне веселилась и что-то лепетала на своем языке, что Томасу с Дитером показалось, что они попали в какую-то экзотическую страну. Потом родственники начали что-то петь, явно смущая Луи своей непосредственностью.

- Вот видишь, Ди, здесь и без меня есть, кому петь, - шепнул Томас ему на ухо.

- Тебе повезло, - начал Дитер, но был вынужден обернуться, т. к. кто-то вежливо тронул его за локоть и сказал:

- Господин Болен? - это оказался официант. - Вас к телефону.

Дитер взял из его рук трубку и, закрыв одно ухо от окружающего шума, чуть ли не закричал:

- Слушаю! Да. Здесь, а где же еще? И он тоже. Конечно. Передаю трубку, - Дитер оглянулся на своего телохранителя, мельком взглянув на с интересом наблюдающего за гостями Клауса, и протянул ему трубку: - Ребята, это вас, из "Hansa".

Дитмар взял трубку, с минуту о чем-то побеседовал, а потом доложил Дитеру непробиваемо спокойным тоном:

- Шеф, меня и Клауса вызывают в офис "Hansa".

- Что это им приспичило в субботу? - недовольно пробурчал Дитер. Томас, казалось, даже не заметил, что кто-то с кем-то разговаривал.

- Не знаю, шеф.

- Ладно, думаю, полдня и без вас справимся.

- Что, мне тоже нужно ехать? - удивился Клаус. - А кто же будет охранять господина Андерса?

- Я буду его охранять, - рявкнул Дитер. - Раз в "Hansa" хотят вас видеть, не стоит заставлять их ждать, ребята.

- Ну, тогда мы пошли, - протянул явно разочарованный Клаус. - До свидания.

Томас молча кивнул и снова отвернулся, демонстрируя полное безразличие.

- Пока, ребята, - кивнул Дитер.

Оглянувшись через полминуты, Дитер убедился, что их почетный эскорт отбыл в направлении Гамбурга и хитро улыбнулся Томасу.

- Ну?

- Что - ну?

- Как я их? - Дитер сверкнул улыбкой на все 32 зуба, ожидая заслуженной похвалы. - Угадай, как я это подстроил.

- Думаю, ты позвонил своей секретарше и попросил ее перезвонить, снабдив подробными инструкциями, что сказать телохранителям. Скорее всего, в "Hansa" даже двери заперты в выходной.

- Ха! Ты угадал только наполовину. Они приедут в "Hansa", где им выдадут с десяток разных пропусков сомнительной необходимости. Так что у них и мысли не возникнет, что их надули. Думаю, мы можем потихоньку исчезнуть. Больше некому нас остановить.

- Идем, Ди. Только с Луи попрощаться нужно. Он не обидится, что мы так рано уходим?

- Уже почти восемь вечера, - заметил Дитер. Как раз нормально.

В машине было холодно, и Дитер сразу включил "печку", ее тихий мерный гул почти перекрыл частое легкое постукивание капель начавшегося дождя о лобовое стекло, с которого их моментально сметали дворники. Выруливая из ворот дома, Дитер заметил, что Томас полностью развернулся на своем сидении, глядя на удаляющиеся огни, веселые, яркие, праздничные. Дитер включил приемник потише и незаметно вздохнул, покачав головой. Когда они выехали на шоссе, Томас повернулся обратно и долго смотрел невидящим взглядом перед собой. Дитер предпочел молчать, чувствуя его не слишком веселое настроение.

- Луи выглядел абсолютно счастливым, - сказал, наконец, Томас.

- Да уж, точно, - согласился Дитер.

- Ди, а ты, когда женился на Эрике, тоже был счастлив?

- Не знаю, - Дитер пожал плечами. - Должен был появиться Марк, и я думал только об этом.

Томас снова надолго замолчал, и Дитер даже мог предположить, о чем он думает. Хотелось обнять его, погладить по голове и успокоить, сказать какие-то малозначительные, но ласковые слова, но для этого нужно было останавливать машину, да и Томас вполне мог обидеться и расстроиться еще больше от его жалости. Дитер крепче сжал руль и прибавил газу. Машина понеслась еще быстрее, прорываясь пулей сквозь встречный ветер и холодный невидимый дождь.

- Куда мы едем, Ди? - вдруг спросил Томас, и боковым зрением Дитер заметил, что он выпрямился в кресле, расправив плечи.

- Ко мне в загородный дом. Здесь недалеко.

- Тот, что на берегу моря?

- Да.

Томас прислонился к нему, сжав ладонями его локоть.

- Мы будем вместе до утра?

- Мы можем оставаться там сколько угодно, Томми. Я бы предпочел подольше.

- Знаешь, Ди, я больше всего люблю моменты, как сейчас. И полчаса не пройдет, как я буду выгибаться и стонать в твоих руках… и ты тоже… А сейчас мы сидим здесь и думаем об этом, об одном и том же, и весь этот кайф еще впереди, он БУДЕТ, а не был. Хотя тот, что был, я тоже люблю. Я его помню, Ди, помню каждое твое движение и каждое твое слово. Мне бывает по-настоящему хорошо только в трех случаях: когда я с тобой, как сейчас, и нам никто не мешает; когда я думаю о том, как здорово это будет, как я дорвусь до твоего тела, Ди, как я смогу заснуть у тебя под боком, и как ты утром разбудишь меня. Как сейчас. И, когда я могу вспоминать то, что было когда-то, то есть, когда эти воспоминания мне приятны. Ну, знаешь, так бывает не всегда… А сейчас мне очень нравится думать обо всем, что случилось раньше. Хотя о том, что будет, думать приятнее…

Дитер тихо улыбался, слушая его несвязное бормотание.

- Бывает, мне начинает казаться, что на мою долю выпало не так уж много счастливых минут, и больше, чем нужно, обязанностей, и… ну, не важно, я расстраиваюсь, настроение портится, и все становится еще хуже. Но ведь это неправда. У меня есть ты, у меня одного во всем мире. Одно это стоит того, чтобы жить. И у нас с тобой есть МТ. Пусть он не идеален, но он наш, твой и мой. И ничей больше.

- Ты говоришь, как о ребенке.

- Так ведь и есть, Ди.

Дитер улыбнулся, удивляясь, что это такое нашло на Томаса, что он говорит об МТ что-то хорошее, и не просто хорошее, а то, что Дитер даже не смел надеяться услышать.

- Спасибо, Том. Я всегда гордился тем, какой у меня МТ получился, и тем, какой у меня партнер. Я уверен, что лучше все сделать просто невозможно.

- Я слышу подозрительное шмыганье носом, Ди. Неужели ты прослезился? Давай, я тебе слезки вытру.

- Уйди, извращенец. Только и знает, что издеваться, - отмахнулся Дитер.

Томас со смешком поцеловал его в щеку и устроился поудобнее в кресле. Дождь не прекращался, а ветер выл, беснуясь вокруг машины, вроде надеясь отомстить за тепло, покой и любовь, что уютно дремали в ней. Темнота отступала перед мощными потоками света фар, но лишь на несколько метров впереди. Видимо, они куда-то свернули с трассы, потому что за пределами света темнота стала густой и тяжелой, без блеска фар других машин. Вообще-то Томас успел заметить, как что-то внезапно вынырнуло из темноты и стремительно понеслось прямо на них, но не успел ни испугаться, ни среагировать как-то. Зато среагировал Дитер, резко уведя машину в сторону. Мокрая и скользкая дорога свела до минимума трение шин и стала ускользать куда-то из-под колес, а визг тормозов заглушил вокруг все звуки. С ужасом Дитер понял, что машина абсолютно неуправляема, и ее волчком вертит на асфальте с бешеной скоростью, а фары хаотично выхватывают из темноты закружившиеся вокруг деревья. Дитер пытался выровнять ее, удержать в руках, но масса была слишком большой, а дорога - слишком мокрой, их швыряло из стороны в сторону, со всех сторон посыпались стекла, а серия резких ударов чуть не вышибла Дитера с сидения, т. к. он, как всегда, забыл о ремне безопасности. Наконец машина, уже потерявшая значительную долю инерции, влетела во что-то передним бампером и застыла. Мотор еще некоторое время выл и пыхтел, а потом тоже заглох. В свете единственной уцелевшей фары дрожали облезшие ветки какого-то куста, а по крыше гулко забарабанил дождь.

- Том… - прошептал Дитер, а потом громче, почти закричал: - Том!

В салоне было темно, руль вмялся в водительское кресло, но как-то в бок, что Дитер оказался зажатым между ним и дверцей, поэтому почти не мог двинуться. Он с разгону двинул ногой в дверь, и та со скрипом отлетела, повиснув на одной петле. Дитер отряхнул с одежды битое стекло и бросился к другой двери.

- Том, - снова повторил Дитер, наклонившись.

- Чего орешь, я не глухой, - тихо ответил Томас.

- Томми, малыш, Господи, с тобой все нормально? - всхлипнул Дитер, ощупывая ладонями его плечи и руки.

- Не знаю. Но ничего не болит. Только голова, но это по ней твой "Атлас немецких дорог" угодил. А ты, Ди?

- Я? А, - Дитер махнул рукой, - меня никакая зараза не берет. Ну-ка, выбирайся оттуда.

Дитер поднял его на руки, бережно и осторожно, и поставил на землю.

- Ну, ничего, вроде, стою. Я даже, кажется, испугаться не успел, - Томас вытер с лица воду, которой его моментально окатило с ног до головы, как только он оказался под открытым небом. - Что это было?

- Думаю, ветер сломал дерево, - с облегчением выдохнув, Дитер прижал его к себе, уткнулся губами и щекой в его мокрую лохматую макушку и зажмурился. Вот он уж точно успел испугаться. Испугаться так, что готов был весь мир проклянуть, все вокруг уничтожить, высечь плетью этот ненавистный дождь и этот глумливый издевательский ветер, так, что онемели руки и помутилось в голове.

- Ты же ехал медленно, Ди, почему нас так занесло?

- Километров шестьдесят ехал. Для такой погоды, да еще в темноте, наоборот, слишком быстро, старый идиот!

- Ты не виноват, кто мог знать, что там это дерево дурацкое упало, - уткнувшись Дитеру в плечо, Томас крепко сжал зубы, чтобы они не стучали от холода.

- Мой маленький, Томми, я чуть с ума не сошел, когда подумал о том, чем это все могло закончиться.

- Но ведь все хорошо… Слушай. Как холодно… Что же теперь делать? Машине твоей, кажется, крышка.

- Черт с ней, все равно уже старая. И так собирался ее выкинуть, да жалко было. А вот как дальше быть… От трассы до дома километров пять будет, и, думаю, большую часть дороги мы уже проехали. Попутки тут уж точно не будет, так что придется пешком идти.

- Холодно… И дождь. Я уже промок насквозь.

- Я тоже, сейчас, потерпи немного.

Дитер покопался в машине, нашел фонарик, забрал какие-то свои бумаги и ключи, извлек из багажника свою старую куртку, натянул ее на Томаса, и они отправились дальше по дороге пешком. Дитер крепко сжимал в своей ладони его тонкие хрупкие ледяные пальцы, и сердце его стучало и колотилось, отдаваясь шумом в висках. Дождь лил за шиворот, а ветер с такой силой дул в лицо, что сложно было дышать.

- Мы могли погибнуть, - сказал Томас, закрывая лицо от ветра.

- Да, малыш, - согласился Дитер.

- Но ведь все хорошо… Ди, кажется, я вижу твой дом, - Томас показал рукой куда-то вперед, в сторону бесформенной массы, чуть более темной, чем окружающее пространство.

- Да. Вот клумба. Пару минут, и мы будем внутри.

- Почему не слышно моря? С таким ветром должен быть шторм.

- Подожди. Стой, - Дитер остановился и придержал Томаса за плечо. - А теперь слушай.

И Томас действительно услышал его; за дождем, ветром, шорохом листьев, за звуком шагов и дыхания, услышал низкий утробный рев, зловещий и тревожный, мощный и больно скребущий по нервам, порождающий в душе первобытный страх перед стихией.

- Ди, - Томас обернулся к нему, забирая свою руку из его. Дитер мог бы поклясться, что его глаза еще больше потемнели, а зрачки неестественно расширились, хотя видеть этого он не мог. И губы, темно-бордовые в отблесках отраженного света фонаря. И его волосы, мокрыми извивающимися змеями устроившиеся на его плечах.

Дитер задохнулся.

- Я хочу трахаться, - прошептал Томас и сделал шаг назад. Затем еще один. И потом резко развернулся и побежал к дому. Дитер со всех ног бросился за ним, чуть не крича от возбуждения, но догнал только на ступеньках крыльца у входа в дом. Ступеньки были скользкие и холодные, каменные, грязные от оседавшей на них пыли и высохших листьев. Дитер с разгону повалил его, впиваясь в него, губами, зубами, языком, разрывая на нем одежду, рыча от нетерпения, и Томас целовал его так же яростно, вцепившись в его волосы пальцами, обвивая его ногами, вибрируя и задыхаясь. Они скатились со ступенек, плюхнувшись в жидкую грязь, но вряд ли заметили это, так же, как перестали замечать дождь и осенний холод. Дитер не помнил, как срывал с него одежду, а лишь на мгновение пришел в себя, когда ощутил, как входит в него, так быстро, поспешно, тяжело, и Томас под ним дергается и извивается, бьет руками по грязи, в которой они оба уже были по уши измазаны. Томас кричал, захлебываясь бьющим в лицо дождем, сливаясь с ним в своей дикой бешеной страсти, а Дитер вбивал в него снова и снова, чувствуя только то, как он сокращается, как болезненные судороги скручивают его тело, и себя у него внутри, как удерживающий, базовый стержень, основу. Дитер понял, что долго не сможет, что уже почти все, и Томас завыл, скрипя зубами и сотрясаясь всем телом как в агонии, чувствуя, что Дитер вливается в него, а потом был полный провал, вроде весь мир на каике-то несколько минут растворился в нем, пронизал его насквозь, пронесся сквозь него, уничтожая на своем пути его мысли и сознание, вроде его тело стало пустым, легким, а потом его заполнила вязкая горячая влага, горя и переливаясь.

Чувства постепенно возвращались, и Томас с трудом определил, что почему-то лежит на Дитере сверху, всхлипывая и размазывая грязь по его шее, упираясь в его твердые мышцы, а дождь колотит в спину, стекая по его совершенно мокрым спутанным волосам.

- Ди, кажется, мы сошли с ума, - прошептал он.

- Я не хочу приходить в себя, малыш, никогда, - тихо ответил Дитер. - Я люблю тебя, Том.

- Я тоже, Ди, - Томас нежно коснулся его горячих влажных губ и, кажется, улыбнулся, но Дитер не был уверен, т. к. фонарь валялся где-то в стороне, и его свет почти не доставал до них.

Оказавшись в холле и захлопнув двери, оставив за ними ветер и дождь, Дитер зажег свет и огляделся по сторонам. В доме было холодно и пусто. И тут он заметил, что Томас смеется, держась за живот, совсем истерически.

- Ди, ты грязный, как черт, ой, не могу!

- На себя посмотри! - Дитер прижал его к себе. - Так, в горячий душ, немедленно! Тебя колотит от холода. На улице не больше пяти градусов тепла.

- Угу, иду. Но это я только сейчас заметил, что холодно, а, когда ты трахал меня в грязной луже, мне было жарко. Пошли со мной, ты тоже дрожишь.

Горячая ванная оказалась неожиданным кайфом, в особенности потому, что там же у него за спиной сидел Дитер; сначала он осторожно и заботливо размазал шампунь по его волосам до пены, потом посмывал с его тела разводы грязи, после чего, держа в своей крепкой ладони ручку от душа, принялся смывать с его волос пену. Томас прибалдел, полностью расслабившись и закрыв глаза.

- Какой ты ленивый, - бурчал Дитер, запуская в очередной раз пальцы в его длинные пряди.

- Но тебе же нравится, - возразил Томас, чувствуя, как по лицу струится горячая вода, и как Дитер бережно приглаживает ему волосы.

- А куда я денусь?

- Ди, а тут что-то съедобное есть? После секса на меня часто нападает дикий голод.

- Ты хотел сказать - перед сексом?

- Ну, это если у тебя получится…

- ЕСЛИ получится? - возмутился Дитер и легко, чуть-чуть, прошелся ногтями по его бокам немного выше талии. Томас взвизгнул и отпрянул, смеясь.

- Только посмей еще так щекотаться! - выкрикнул он.

- Если, значит… - Дитер закусил губы и вопросительно поднял одну бровь.

- Я пошутил! - Томас выхватил из его руки ручку душа и направил струю воды ему прямо в лицо, и Дитер с рычанием бросился на него, подняв в ванной целый шторм, что половина воды вылилась на пол.

- Подожди, Дитер, - Томас отклонился, не позволяя целовать себя. - С меня на сегодня хватит походных условий. Я хочу в постели, мягкой, сухой и теплой.

- А как насчет…

- Не смей вспоминать про флакончик, - отрезал Томас и улыбнулся, наблюдая, как у него с кончика вздернутого носа капает вода.

- Понял, малыш. Я пошел готовить ужин, а ты не сиди здесь долго.

- Слушаюсь, господин начальник.

- Ты мне поприкалывайся еще!

- Ой, как страшно!

Дитер позапихивал в микроволновку извлеченную из морозилки пиццу, включил чайник, отыскал в холодильнике несколько пакетов сока, замороженную кукурузу и вишни.

- Ди, какой у тебя тут камин! - послышался откуда-то сверху восхищенный голос Томаса. - И бассейн! А почему в нем воды нет?

- Это, чтоб всякие подозрительные личности типа тебя задавали глупые вопросы.

Позже Томас сидел на корточках с чашкой горячего чая около этого самого камина, в котором уже мирно потрескивали дрова под прикосновениями неторопливого оранжевого огня, а Дитер устроился сзади на одеяле и матрасе, которые перетащил сюда, поближе к теплу, и целовал ему шею сзади, подвинув еще влажные волосы.

- Мне так хорошо с тобой, Ди, - Томас уткнулся носом в чашку, вдыхая лимонный аромат.

- Оставайся со мной.

Томас вздохнул, глядя на спокойно тянущийся вверх огонь, поэтому не заметил сразу, что Дитер дотянулся до его чашки, тесно прижавшись к его спине. И пытается наклонить ее, удерживая зубами за стенку.

- Ты что делаешь?

- А что, нельзя? - невнятно промычал Дитер.

- Ты ведешь себя, вроде тебе пятнадцать лет! - Томас забрал у него чашку.

- О, малыш, хорошо, что мы раньше знакомы не были. В ранней юности я был совсем бешеный. Не то, что теперь.

- А, значит, сейчас ты спокойный?

- Как невинный ягненок.

- О-о-очень интересно, - протянул Томас.

- Вот, видишь эту полоску, - Дитер ткнул пальцем в свое предплечье, но в свете костра Томас почти ничего не заметил. - Это я навернулся с велосипеда в пятом классе. А вот это я палец сломал, когда упал с крыши родительского дома.

- С крыши?

- Ну, я собирался повесить там красный флаг, - Дитер засмеялся. - А вот это, посмотри, это я на мотоцикле влетел в витрину, мне лет семнадцать было…

Полоска на бедре была хорошо видна, да он и раньше замечал ее, но не спрашивал, боясь услышать жуткую историю.

- А вот здесь, на лбу - это я подрался с каким-то козлом в баре.

- Из-за чего?

- Не помню уже, давно было, лет десять назад. Это меня соседский попугай покусал, а это я с лошади упал…

- Так мы сегодня легко отделались?

- Это еще как сказать. Я чуть не двинулся, пока не убедился, что ты жив и здоров. Десять лет жизни потерял.

- А я сначала не совсем врубился. Только вот, когда мы подошли к дому, и я услышал море, вот тогда я понял, что меня уже могло не быть… И я почувствовал просто дикое возбуждение почему-то.

- Перед лицом опасности организм человека, повинуясь инстинктам, пытается зацепиться за эту жизнь, продолжиться, размножиться.

- Размножиться? - скривился Томас.

- Ну, образно, - пожал плечами Дитер.

- А как ты объяснишь, что сейчас, в тепле, полном спокойствии и безопасности, мой организм жаждет, как ты говоришь, размножиться, образно, конечно?

- Не понял, ты хочешь меня трахнуть, что ли? А, Том?

- Ну, если ты не будешь отбиваться, конечно.

- Буду, - Дитер сжал ему ухо зубами.

- Не стыдно?

- Ни капли. Но, если ты меня очень сильно попросишь, то, может быть, я подумаю над этим вопросом, - язык Дитера горячо скользил по его шее, а его пальцы мягко двигались между ягодицами. Томас полуобернулся, обнял его, нашел его губы. Дитер начал сползать все ниже, вылизывая ему грудь и живот, взял его в рот, слабо застонав.

- Ди, - прошептал Томас, - перевернись на спину.

Дитер еще раз глубоко втянул его в себя и подчинился, растянувшись на постели и пожирая глазами его тонкое гибкое тело.

- Дай мне его, малыш, - Дитер сжал его ладонью и потянул к своим губам. Томас оказался над ним, сидя на коленях, вогнал ему в рот, глядя, как втягиваются его щеки, когда он сосет. Задница начала нестерпимо ныть, но Дитер не спешил пропихнуть в нее пальцы, медля и гладя только снаружи. Томас закусил до боли губы, чуть отодвинулся от него и ткнулся ему подмышку. Дитер вздрогнул, тихо ахнув, и чуть крепче зажал его между рукой и боком. Томас стал двигаться еще, каждый раз сильно упираясь ему в подмышку, и эти действия заставили Дитера замереть от наслаждения, никогда ранее не испытанного. По телу волнами расходились приливы острого и щекочущего чувства. Дитер просто обомлел, панически боясь, что вот сейчас он остановится, и это прекратится; он едва дышал, кусая губы и неотрывно глядя в его черные, прищуренные от напряжения глаза, вцепившись в его ягодицы и подталкивая к себе. Томас положил ладонь ему на лицо, и Дитер стал лизать ее и сосать ему пальцы.

- Тебе нравится, Ди? - сдавленно прошептал Томас.

- Да! Да, малыш…

- Всунь в меня пальцы…

Дитер всунул, сразу несколько, удивляясь, почему не сделал этого раньше. Томаса передернуло, он застыл на минуту, но Дитер снова толкнул его к себе, чувствуя, как он напряжен внутри. Хотелось погрузиться туда полностью, заполнить его собой, заставить его корчиться и биться в истерике, но то, что Томас делал с ним, странно сковало его, что все мышцы стали твердыми, тело - неповоротливым и тяжелым, чувствующим только его движения, что вся кожа горела, а возбуждение было таким сильным, что, стоит только прикоснуться - Дитер был в этом уверен - он тут же кончит. Пальцев Дитеру показалось мало, но ничего другого рядом не оказалось, и он попытался вогнать сразу четыре. Томас надрывно застонал и стал сбиваться с ритма. Дитер гладил его и царапал, понимая, что он на самой грани. Он еще сильнее прижал его к себе, чувствуя, как он влажно вздрагивает там, и быстро-быстро задвигал в нем пальцы. Томас упал на постель, не в силах больше стоять на коленях, уткнулся в подушку, чтобы заглушить стоны.

Дитер осторожно выбрался из-под него, мягко погладил по спине. Поза у Томаса была самая что ни на сеть подходящая: он лежал на животе, поджав под себя колени, широко разведенные. Дитер провел языком между его ягодицами, потом погладил там своим. Томас застонал и выгнул спину.

- Хочешь, малыш? - прохрипел Дитер. - Вижу, твоя задница сокращается от нетерпения… Но ты с некоторых пор предпочитаешь флакончики.

- Трахни меня, Ди! - выкрикнул Томас, - к черту флакончики, надоел! - Томас перевернулся, обхватив его бедра своими. - Я хочу твой член! Давай!

Дитер вбил в него со всей силы, ударившись бедрами о его ягодицы. Томас разбросал ноги, как мог широко, двигаясь ему навстречу, и орал. Дитер кончил быстро, как-то особенно ярко, жидкость все била из него и била, и он сам не мог удержаться от хриплых стонов. Потом наклонился, снова раздвигая ему ноги, которые он хотел сжать вместе, и, прикипев взглядом к вытекающей из его горячей растраханной задницы сперме, поймал ее языком.

- Ди… еще…

- Сейчас, малыш…