Глава № 45.

Гвидо не успел опомниться, как оказался прижатым к полу, понимая, что не в состоянии даже пальцем пошевелить, потому что Дитер и Луи на пару повалили его и скрутили.

- Я все-таки не понимаю, что происходит, - сказал Луи.

- Я тебе потом объясню, Лу, - пообещал Дитер.

- Я тоже тебе могу объяснить, - добавил Гвидо.

- А ты заткнись, понял? - Дитер еще крепче сжал его запястья, и Гвидо поморщился от боли.

- Я-то заткнусь, но сейчас вот вернется Томас, и как ты объяснишь ему, что здесь произошло?

- Не вернется, и я всегда все смогу объяснить. А вот что ты ему скажешь? Что пришел дать мне по башке, потому что тебе моя рожа не понравилась?

- Придумаю, не переживай, - огрызнулся Гвидо.

- Может, ему еще врезать, чтоб не возникал? - предложил Луи.

- Не надо, хватит.

- Отпусти. Я уже успокоился, - сказал Гвидо.

- Точно не будешь дергаться?

- Точно.

- Ладно, Лу, отпусти его.

Гвидо с трудом поднялся, обиженно сопя. Видимых повреждений на нем не было, и Дитер с облегчением вздохнул.

- Ди, кажется, он тебе лоб разбил. А как же завтрашнее выступление? - Луи стал шарить по ящикам и, наконец, выудил из одного аптечку.

- Придется отменять, - пробурчал Дитер.

- Давай, я тебе зеленкой помажу царапину, - заботливо предложил Луи.

- Спасибо, Лу, зеленкой - не надо.

- Как хочешь.

- Ты, наверное, иди, Луи. Мы тут сами разберемся, - устало предложил Дитер.

- Ты уверен?

- Уверен, не беспокойся.

- Ну, как знаешь.

Дождавшись, когда уйдет Луи, Дитер сел за свой стол и мрачно посмотрел на Гвидо.

- Ну, что? Может, поговорим?

- Поговорим, - согласился Гвидо, потирая ноющие от ударов руки.

"Интересно, - подумал Дитер, - Томас поехал домой или еще вернется? Лучше бы поехал. Незачем ему видеть мою расквашенную физиономию".

- Значит, Гвидо, ты думаешь, что я сплю с Томасом.

- Я не думаю, я уверен.

- Очень любопытное мнение. Я, конечно, не знаю, как Томас, но я не представляю, что бы я делал в постели с мужиком, это во-первых. Во-вторых, в любом случае, это тебя не касается. Томас взрослый человек, и не должен спрашивать у тебя разрешения. А в-третьих, ты не имеешь права, основываясь на своих нездоровых фантазиях, бить мне морду и донимать своими дурацкими звонками. Я могу подать на тебя в суд за клевету и моральный ущерб.

- О каких звонках ты говоришь? - вполне искренне удивился Гвидо, точно зная, что доказать Дитер ничего не сможет. - У меня даже нет твоего номера.

- Ладно, оставим пока, - согласился Дитер. - Предлагаю вот что. Пригласим сюда Томаса и спросим у него. Скажешь ему: "Берни (или как ты его там называешь), я думаю, что ты трахаешься с господином Боленом. Это аморально, и я требую прекратить это безобразие. Я уже говорил об этом Норе, но она мне не поверила, я уже подрался с твоим шефом, т.е. с самим господином Боленом, но он мне тоже не поверил. Поэтому сейчас я, как твой настоящий друг, в последнюю очередь обращаюсь к тебе и твоей нравственности".

Гвидо молча смотрел на него ненавидящим взглядом, запоздало пересматривая свою оценку интеллекта Дитера. Тот прекрасно знал, что Гвидо никогда не сможет сказать этого Томасу в лицо. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

- Ну, так что? Я сейчас звоню Томасу? Лучше сразу расставить все точки над "і".

- Болен, ты знаешь, что я говорю правду.

- Единственное, что я знаю, так это то, что лучший, якобы, друг Томаса у него за спиной распускает о нем гнусные сплетни, пытаясь поссорить его с женой, которую, как ты мог заметить, он любит до фанатизма, и всеми силами стараясь настроить против него коллегу по работе, от которого зависит карьера Томаса. Слушай, может, ты ему завидуешь?

- Чушь! - Гвидо понял, что Дитеру удалось не только вывести его из себя, но и обложить со всех сторон, не оставляя ни единого шанса выкрутиться и привести какой-либо достойный внимания аргумент или оправдание.

- Ну, почему же? Так что, звоним Томасу?

- Его нет дома сейчас.

- Откуда ты знаешь?

- Потому что не более чем полчаса назад он был здесь, с тобой.

- Ну, да, был он здесь, но свалил домой часа два назад. Уже успел добраться, - спокойно врал Дитер. - Не хочешь сегодня, можем перенести на завтра. Не хочешь говорить сам, так и я могу сказать. Правда, нехорошо получается, вроде это уже я сплетни распускаю. Ну, а что делать? Нужно, чтобы и он знал, о чем мы тут речь ведем.

- Подожди. Не нужно ему знать.

- Это почему же? - широко улыбнулся Дитер.

- Просто не нужно, и все, - Гвидо в ужасе представил, что Томас узнает, как он вычислял его и докладывал Норе, и ему стало плохо.

- Ну, а как же тогда? - спросил Дитер.

- Просто замнем тему, Болен. Делай, что хочешь, только оставь его. Пожалуйста.

- Так ты опять за свое? - тон Дитера опасно повысился.

- За это ты рассчитаешься на том свете. Не я тебе судья.

- Странно, что ты это признал. Значит, не говорить Томасу? Да, Гвидо? - Дитер склонил голову на бок, испытующе глядя на него.

- Нет… - с трудом проговорил Гвидо. - Не говори.

- Хорошо. Но учти, будешь надоедать, я позабочусь о том, чтобы подключить к решению проблемы и его. Договорились? Все, можешь идти.

Гвидо, конечно, и не заподозрил, что Дитер не меньше его самого боится, что Томас может о чем-то узнать. Но на то Дитер и вертелся уже больше пяти лет в шоу-бизнесе, где талант - лишь первая ступенька, а держаться дальше можно, лишь обладая мертвой хваткой.

Дитер посидел в студии еще несколько часов, убедился, что Томас не вернется, и поехал домой. Разбитый лоб болел под лейкопластырем, но Дитер чувствовал это где-то на втором плане, как мелкую помеху. А ведь он вполне мог ненароком свернуть голову пареньку. Хорошо, что все обошлось. Как же объяснить Томасу, откуда взялась такая серьезная царапина?

Дом пустовал. Эрика, видимо, уехала к родителям, наконец-то. Она уже давно собиралась к ним в гости, да все откладывала. Дитер дождаться не мог этого момента, с трудом заставляя себя быть с ней нежным, ласковым и внимательным.

Дитер налил себе еще теплый чай, что-то попытался наиграть на синтезаторе, но бросил, не придумав ни одной новой ноты, и решил все-таки пойти спать.

Одеяло мягко шуршало. На улице, кажется, пошел снег. Что там делает Томас? Спит, наверное, ведь уже поздно. Дитер мысленно потянулся к нему, надеясь почувствовать его на расстоянии, разделявшем их. Конечно, почувствовать ничего не удалось, и он раздраженно перевернулся на другой бок. Мысли о Гвидо вызывали дискомфорт, и Дитер решил пока оставить это на потом, а сейчас подумать о чем-то приятном. О бархатной и гладкой, как самый нежный шелк, коже Томаса. О его улыбке, снисходительной и высокомерной. О его тонких ладонях. А его чудесный голос, неповторимый, не похожий ни на какой другой. Дитер обнял подушку и зажмурился. В голове сами по себе начали складываться стихи. Дитер не сразу понял, что они на немецком, и, что удивило больше всего, без музыки. Обычно, нет, всегда, сначала была музыка, а уже потом Дитер в долгих мучениях придумывал слова. Эти стихи были сами по себе, лились свободным потоком, взрывались своей нелогичной чувственностью, давили недосказанностью и поглощали на своем пути все посторонние мысли, превращая их в свои строки, трансформируя, изменяя.

Дитер лихорадочно вскочил с постели, схватил карандаш и стал поспешно записывать, боясь упустить хоть слово.

Утром Дитер обнаружил, что земля сплошь укрыта снегом, что на столе валяется лист бумаги, полностью исписанный его корявым почерком, и плохо заточенный карандаш. Дитер вдумчиво прочитал написанное, с трудом веря, что это создал он, сам, лично, и понимая уже, что ничего подобного ему никогда не удавалось и уже не удастся. Сама стала напрашиваться мелодия, редкая в своем отчаянии и грусти, но Дитер отмахнулся от нее. Мелодий много, а такие слова - одни.

Томас проснулся гораздо позже. В Кобленце тоже шел снег. Шелковые простыни были очень холодными, форточка - отрытой, так что Томас понял, почему всю ночь мерз. Откуда-то снизу слышались голоса, и Томас с огорчением обнаружил, что у Норы снова гости. Хотелось тишины и спокойствия. А сегодня еще концерт! Настроение испортилось окончательно. Бедра тупо ныли, и Томас вдруг вспомнил все вчерашние события, все и сразу. И Луи, и голос Гвидо за дверью.

Томас залез обратно под одеяло и придвинул к себе телефон. Конечно, к половине первого Дитер уже был в студии.

- Да ты не волнуйся, Том, - весело сказал он. - Все нормально. Да, Гвидо тебя разыскивал, но я сказал ему, что ты уже уехал, и он вполне удовлетворился.

- Ты уверен, что он ничего не заподозрил?

- Уверен. У меня для тебя есть две новости, - объявил Дитер.

- Хорошая и плохая? - улыбнулся Томас.

- Ты угадал.

- Начинай с хорошей.

- Начинаю. Не думаю, что она особо хороша, но ты обрадуешься: концерт отменили.

- Ура!!! - закричал Томас.

- Бездельник ты мой, - ласково сказал Дитер.

- Ну, а плохая?

Дитер услышал, как он часто дышит в трубку. Новость, действительно, не из лучших.

- Фирма "Hansa", обеспокоенная нашей с тобой безопасностью, выдала приказ приставить к нам по телохранителю. Одного - мне, другого - тебе. Это на постоянно. А на время гастролей и выступлений их будет больше.

- Что? Но почему?

- Я вчера чисто случайно подрался с каким-то типом на улице, он слегка разукрасил мне морду, из-за чего концерт и отменили. Но, чтобы впредь не терпеть убытки, они и внесли в нашу с тобой жизнь такое новшество.

- Ди, что с тобой? - прошептал Томас.

- Не волнуйся, малыш, все хорошо. Лоб побаливает, а так - все отлично.

- Я приеду.

- Приезжай. Я познакомлю тебя со своим телохранителем.

- Ди, ты шутишь. Прикалываешься.

- Нет, я серьезно.

- А как же мы с тобой тогда?..

- Это нам специально, чтобы жизнь малиной не казалась.