Глава № 31.

- Когда ты вернешься? Хочу напомнить, что через день мы выступаем на шоу "5-го канала", и было бы лучше, если бы мы порепетировали в их зале заранее.

Томас, пытаясь скрыть разочарование от того, что Дитер снова заговорил о работе, отодвинулся от него и потянулся за своей рубашкой, которая валялась на полу.

- Как раз и вернусь к этому времени. К которому часу оно там?

- В семь вечера.

- Ну, к пяти нормально будет? - Томас озадаченно искал пуговицы, но обнаружилась только одна.

- Нужно утром. К пяти там уже будут механики, и нас не пустят.

- Хорошо, утром, - согласился Томас.

- Я буду ждать к 10-ти, к 11-ти и к 12-ти. Если ты и в этот раз опоздаешь, буду бушевать, - пригрозил Дитер.

- Меня возбуждает, когда ты бушуешь, - взгляд Томаса из-под черных ресниц показался Дитеру неудовлетворенным. - Ди, наверное, тебе придется пойти купить мне рубашку.

- Разве ты собираешься уходить уже? Что, Нора заждалась? - съехидничал Дитер.

- Если тебе облом, то так и скажи.

- Ну что ты, - Дитер потрепал его волосы и прижал к себе, улыбаясь. - Я готов даже попришивать пуговицы к этой.

Томас рассмеялся и швырнул в него рубашкой.

* * *

Когда Томас вернулся, оказалось, что Нора еще не проснулась, а Ютта с сонным видом пила на кухне кофе, держа в руках длинную коричневую сигарету.

- Не могу поверить, что ты так рано встаешь, - заметила она.

- Обычно я сплю до 12-ти. Просто у тебя под окнами слишком шумят машины, - ответил Томас, наливая кофе в крохотную чашечку.

- Если ты собрался будить Нору таким образом, то лучше не рискуй, - кивнув на чашку, посоветовала Ютта.

- Я привык, - возразил Томас и отправился к Норе.

Обычно он спокойно воспринимал подруг Норы, а Ютта иногда даже нравилась ему своим безразличием и невозмутимостью, но сейчас его раздражало абсолютно все, т.к. больше всего хотелось быть в той машине, что увозила Дитера к Гамбургу.

Увидев Нору, которая при его появлении приоткрыла глаза, Томас понял, что значительно переоценил свои возможности: сейчас он вряд ли смог бы заставить себя прикоснуться к ней, даже ее присутствие тяготило. Представив, как ее огорчили бы эти его мысли, Томас осторожно поставил чашку на столик у кровати и с удвоенной нежностью поцеловал Нору в щеку, надеясь этой мелочью искупить хотя бы часть своей вины.

- Ты бываешь таким милым, Берни, - сонно сказала она, обнимая его за шею. Томас слишком поздно подавил в себе импульс, заставивший его дернуться в сторону, и застыл, с ужасом думая о том, что она успела заметить это.

- Как тебе спалось? - неестественно громко спросил он, оставляя на ее щеке сдержанный поцелуй.

- Нормально, - Нора, как всегда, не особо обратила внимание на его настроение, не собираясь отпускать и впиваясь ногтями в плечи.

- Нора, нет, - Томас отшатнулся, чуть не опрокинув чашку с кофе.

- Что? - повелительные нотки в ее голосе прозвучали мягко и с чувством собственного достоинства.

- Я плохо себя чувствую, - сказал Томас первое, что пришло в голову.

- А ты когда-нибудь вообще чувствуешь себя хорошо? - с презрением бросила Нора. - У тебя вечно все болит, то настроения нет, то погода плохая. Если бы ты знал, как ты надоел мне своим вечным нытьем!

Она решительно встала и направилась в душ, а Томас с облегчением сполз в кресло, закрыв глаза. На этот раз обошлось. А в следующий?

Вечером Ютта устроила вечеринку, в дом толпой набились ее друзья, причем все, как один, делали вид, что присутствие Томаса их нисколько не интересует, но украдкой глазели на него, как на диковинную зверушку, которую и потрогать хочется, и боязно, что за руку цапнет. Неприступный вид давался Томасу очень хорошо, но останавливало их не это, а присутствующая рядом Нора, с видом хозяйки снисходительно всем улыбающаяся.

Компания дружно пила пиво, курила, шумела и танцевала, и Томас, не высидев там и часа, бросил свою почти полную банку пива и ушел спать, чувствуя только дискомфорт и скуку. Эти люди не были его друзьями, и он чувствовал себя скованно. Хорошо, хоть автографы не просят, а то все это представление ничем не отличалось бы от концерта, только без Дитера, без его твердой руки, которая все решает, и без его широкой спины, за которой можно переждать все неприятности.

Заснуть он не мог еще очень долго от громкой музыки и голосов, доносившихся с первого этажа. Да и в мыслях застрял разговор Норы с Юттой, где Нора без малейшего сомнения пообещала, что они не раз побывают на сцене с МТ, а когда Томас возразил, что Дитер никогда этого не допустит, пренебрежительно успокоила Ютту тем, что Дитер - вообще там непонятно кто, и спрашивать у него никто не будет. Нора ничего не говорила просто так, и Томасу становилось страшно, что она может сделать это на самом деле. Остановить ее он не посмеет, а реакцию Дитера на подобные события лучше не представлять.

Едва дождавшись семи утра, он собрался ехать, снова поцеловал в щечку Нору, которая до сих пор, так и не ложась спать, сидела с Юттой, занимая ее беседой, на кухне с кофе, сигаретами, шампанским и красной икрой. Друзья Ютты уже разошлись по домам, необходимость демонстрировать свое обладание ценной вещью отпала, поэтому Нора без всяких проблем отпустила его, хотя и несколько недовольно заметила, не слишком ли рано он едет. Томас отшутился, поцеловал ее еще пару раз, что на глазах у Ютты превращалось для Норы в настоящий кайф, и с облегчением вышел из дома.

Томас приехал сразу в студию, не заглядывая домой, часы показывали 10 утра, и в студии уже кипела жизнь. Луи что-то сосредоточенно слушал в наушниках, двигая бегунки на своей аппаратуре, и, завидев Томаса, удивленно воскликнул:

- Томас! А что так рано? Дитера еще нет.

- Ну не всегда же мне опаздывать, - попытался оправдаться Томас.

- Молодец!

- А когда будет Дитер?

- Опаздывает, гад такой. Он к девяти как штык здесь должен был быть. О! А вот и он! Не успели вспомнить, как он появился.

Томас оглянулся на дверь, встретился взглядом с Дитером и сделал шаг назад. Лицо у Дитера было сосредоточенно-напряженное, губы плотно сжаты, белые волосы торчали в беспорядке, вроде он давно не расчесывался, а движения стали какими-то нервными и слишком решительными.

- Лу, фонограмма готова? - сразу спросил он в приказном тоне, не считая нужным здороваться.

- Конечно! За кого ты меня при...

- Отлично, - перебил Дитер. - Томас, в мой кабинет. Немедленно, - это было сказано сухо и раздражительно, причем Дитер даже не взглянул на него.

Снова что-то не так, в отчаянии подумал Томас. Он молча отправился к Дитеру в кабинет, перебирая в уме догадки. Что пришло ему в голову? Дитер зашел следом за ним и громко хлопнул дверью, от чего Томас вздрогнул.

- Ди, у тебя плохое настроение? - спросил он, делая вид, что не заметил бешеного блеска в его глазах.

Дитер молчал, прислонившись к двери, и сверлил его взглядом. И только сейчас Томас заметил в его руках журнал, понимая уже, что ничего не сможет сказать в свое оправдание.

- Ты, как я вижу, очень любишь свою жену, - наконец сказал Дитер, открывая журнал, так сильно потрепанный, что на нем, видимо, Дитер успел уже частично выместить свое зло. - И ты с ней трахаешься, оказывается, хотя я сильно в этом сомневался. Другие, наверное, тоже сомневались, как тебе казалось, и ты решил всем доказать. Говорят, есть еще видеозапись, но я, к сожалению, еще не имел счастья видеть.

- Ди, в этом нет ничего предосудительного, - попытался возразить Томас.

- Молчи! - заорал Дитер. С минуту посмотрев на него ненавидящим взглядом, он снова обратился к журналу и стал его перелистывать. - Какая сцена! Плакать хочется от умиления! Семейная идиллия! Да ты подумал своей дурной головой, что позволить фотографам залезть к тебе в спальню просто неприлично? Или ты думал, что если все желающие смогут лицезреть тебя в постели с этой стервой, то это отведет от тебя все толки по поводу твоего нездорового интереса к мужчинам? Да ты полностью разрушаешь весь имидж МТ этой низкопробной дешевой выходкой! Это непрофессионально, ты понимаешь?!! В высшей степени!

- Тебя это не касается.

Дитер вдруг рассмеялся и с остервенением выдрал из журнала страницу.

- Повешу себе на стенку и буду дрочить, когда особо скучно будет. Как раз на это и годится это барахло, - объявил он. - А, вообще, нет, не буду. Эта сука отбивает у меня всю охоту. Натурал ты наш... Вон как ты целоваться умеешь! А я и не знал! Наверное, я сделаю вот так, - он разорвал страницу пополам. - Меня возбуждают твои хрупкие плечи, а эту суку я на фиг выкину. Слушай, может, ты сделал это ради денег? А? Сколько тебе заплатили за это? Давай, говори, я могу заплатить и побольше, так, может, ты и для меня снимешься? В моих любимых позах. А! Нет! Я понял! Я понял!!! Она заставила тебя. Злобная ведьма понасобирала газетчиков и заставила тебя сниматься с ней. Я угадал? Несчастный ребенок... А если она захочет, что бы ты побрился налысо и запел кришнаитские песнопения, ты тоже безропотно сделаешь это?

- Прекрати, Дитер. Я не должен спрашивать у тебя разрешения.

- Ну, конечно, не должен! Кто я, вообще, такой, что бы вмешиваться в дела вашего королевского величества. А с каким чувством, ты глянь! Я просто не могу! Ну кто же подумает, что тебя, такого прекрасного семьянина и верного, любящего мужа, по пять раз на день трахает в задницу какое-то ничтожество? Молодец. Ты оправдан в моих глазах. А я уже начал подозревать, что твои длинные волосы, накрашенные губы и реснички значат несколько больше, чем просто имидж, но сейчас я убедился, что ты настоящий мужик. Поздравляю!

Томасу хотелось заткнуть уши и убежать из этой комнаты, но Дитер закрывал дверь своей спиной и улыбался, зная, что Томас не сможет подойти к нему и будет вынужден все выслушать. Дитер сел на корточки, терзая в руках журнал, и добавил:

- Вот Норе радости было-то! Главное, что бы все думали, что ты спишь с ней, а как там на самом деле - разницы нет. Наверное, она этот бульварный листочек до дыр зачитала, захлебываясь от злорадства.

Дитер замолчал, закрыв голову руками, и Томас понял, что он плачет.

- Ди, ну прости меня, - прошептал Томас, опускаясь на пол рядом с ним.

- Том, неужели ты совсем не любишь меня? Ни капельки? Давай поговорим, Том. Может, тебе нужен только секс? Тогда зачем ты говорил мне все это? Я же, идиот, верил тебе. Господи, это мне наказание за весь мой треп, за все те сказки, что я рассказывал девушкам. Ты же знал, как больно мне будет видеть это! Зачем ты издеваешься, Том, я ведь не железный, я тоже человек...

- Ди, я люблю тебя, правда, прости меня, - Томас обнял его за шею и провел рукой по голове, приглаживая белые волосы.

- Том, малыш, у нас нет будущего. Мы получили свою дозу кайфа, мы уже растратили всю свою удачу. Давай без истерик и без скандалов. Я тут сгоряча наговорил тебе всякого, но ты же знаешь, что я свинья. Вот. Пусть все останется так. Ты - с Норой. Навсегда. Я - с Эрикой, детьми и любовницами. Тоже навсегда. Если подумать, то это правильно.

- Да, Дитер, наверное, - согласился Томас.

- Думаю, ты все же влюблен в меня, малыш, не слушай, что я там болтал. Ты искренний и добрый мальчик, я знаю, Томми. Да и я на старости лет влип. Но мы не можем жить мирно, и мы не можем жить вместе. МТ - он не навсегда. Нам нужно отвыкать друг от друга.

- Ты это серьезно, Ди?

Дитер посмотрел ему в глаза, проницательно и решительно.

- Да.

- Я не хочу терять тебя.

- Тебе нужна твоя семья, Том. Заведешь детей, перестанешь носиться по Европе с концертами, поостынешь к музыке, и поймешь, что все это было тебе не нужно.

- Мне нужен ты.

- Я нужен тебе частично.

- Не говори так, Ди. Я хочу быть с тобой.

- Ты согласишься оставить Нору и быть только со мной? Молчишь, малыш? Мы взрослые люди и должны смотреть на вещи реально. Я больше не могу выносить того, что ты принадлежишь ей, а ко мне приходишь только ради секса. Давай попробуем быть друзьями, Том. Может, уже завтра ты поймешь, что это тебя устраивает гораздо больше. Будет меньше поводов ругаться, не нужно будет прятаться и врать.

- Ты хочешь этого, Ди?

- Да, Том, я этого хочу, - Дитер посмотрел в его полные отчаяния глаза и мягко привлек к себе, но Томас отстранился, тяжело дыша. Этим решением Дитера управлял разум, а не эмоции, как обычно, и поэтому Томасу стало страшно.

- Ты нашел себе кого-то? - спросил он, моля Бога, чтобы это было так. Этот кто-то скоро исчезнет из мыслей Дитера, так, и не иначе.

- Нет, Том. Я никого, кроме тебя, вокруг не видел.

- Тогда почему ты прогоняешь меня?

- Том, послушай. Я постоянно думаю о том, что ломаю тебе жизнь. Я бы отдал все на свете, что бы ты был счастлив.

- Я счастлив с тобой.

- Подожди, малыш. Ты счастлив со мной только в постели. В остальное время мы портим друг другу нервы, репутацию и отношения с семьей. Если бы не я, у тебя бы все было хорошо и спокойно.

- Ди, я люблю тебя, - прошептал Томас, уткнувшись в его куртку лицом.

- Я тоже люблю тебя, малыш. Но от этого нам обоим только хуже.

- Нет, Ди, нет.

- Том, прислушайся, что говорит тебе здравый рассудок. Пожалуйста, не будь маленьким. Ну, скажи, у нас есть что-то, кроме секса? Нет, никогда не было и не будет.

Томас затравленно посмотрел на него, зная, что он прав.

- Том, давай попробуем быть друзьями, - сказал Дитер, заглядывая в его лицо.

- Давай, Дитер. Неделю попытаемся быть друзьями, а потом обсудим это все еще раз, - предложил Томас, чувствуя, что силы к нему возвращаются после того, как он смирился с принятым решением. Может, это и будет правильным. Может, он давно искал этого, но не мог найти, одурманенный лаской Дитера, его обаянием и сладкими речами, властью его рук и искорками смеха и нежности в его серых глазах. А что, если посмотреть на все это с другой стороны? Может, им движет вовсе не любовь к Дитеру, а простое и понятное животное желание, никем доселе не удовлетворенное и нашедшее в Дитере идеального исполнителя?

- Я знал, что ты поймешь меня, - заметив перемену в его глазах, сделал вывод Дитер

В душе, зажатой тисками здравых мыслей и отчаянно дергающейся и сопротивляющейся, он все же надеялся, что Томас расплачется, повиснет у него на шее и будет умолять его отказаться от своих сомнений. Тогда бы он сдался, точно сдался, не выдержав его страданий. Но Томас оказался достаточно сильным, что бы принять все спокойно, как Дитер и ожидал. Оставалось надеяться, что все это было не зря. Дитер не позволял себе жалеть и оправдывать себя, думая только о нем, не давая вопящему ужасу вырваться на волю и завладеть всем его существом, желающим только одного: прижаться к нему, упасть на колени и никогда больше не отпускать. Он не сомневался, что Томас сейчас тоже пытался научиться поступать, руководствуясь трезвым умом, а не той бурей чувств и желаний, что обычно без конца не давала ему дышать. Трудно, малыш, понимаю, подумал Дитер, я тоже проходил это, давным-давно, и с тех пор только ты заставил меня разучиться.

Он справится. Он только с виду такой хрупкий.

- Том, ты как?

- Хорошо, Ди.

- Ну и ладно. Едем на репетицию.

- Едем.

Луи, ожидавший примирять очередные разборки, был поражен, насколько они оба спокойные. Не верилось, что такое, вообще, возможно.