Глава № 29.

Дитер сидел в машине, сложив руки на руле, и напряженно вслушивался в шелест дождя о лобовое стекло и крышу. Он не доехал до своего дома два квартала, не найдя в себе сил и выдержки явиться сейчас в тепло и уют к спокойной, как всегда, Эрике. Вспомнив совместный поход с Луи в ночной клуб, куда они отправились сразу после того, как машина Норы, увозившая от него Томаса, скрылась из виду, Дитер весь сжался. Луи дико хохотал и веселился с какой-то блондинкой, а к плечу Дитера прильнула высокая гибкая мулатка, едва слышно вздыхая, когда его ладонь настойчиво скользила по ее груди под рубашкой. Я хочу ее, убеждал себя Дитер, хочу, очень, я уже так давно не был с девушкой, я хочу ее, правда, это не может быть иначе. Но тело никак не реагировало на эти уговоры, а мысли возвращались к недописанному тексту для новой песни, упорно не желая переключаться ни на сидящую рядом девушку, ни на секс вообще. Единственное, что ему пока удавалось, так это не вспоминать про Томаса. Просидев так с полчаса, он смог заставить себя представить себя с этой мулаткой в постели, и нарисованная перед мысленным взором картинка вызвала в нем такое отвращение, что захотелось провалиться сквозь землю. Сославшись на непонятно откуда взявшиеся в десять часов вечера дела, он поспешно подскочил на месте и, даже не попрощавшись с Луи, умчался на машине. Но домой он тоже не доехал. Он только недавно помирился с Эрикой, а явиться сейчас, раздраженному, нервному, беспокойному, значило дополнительный риск поссориться снова. Дитер положил голову на свои большие ладони. Да ведь я нормальный мужик, у меня есть жена, хорошая, умная, понимающая, у меня есть сын, которого я люблю, которым горжусь, которого я хочу воспитывать, учить, водить в Диснейленд и на рыбалку. Господи, как все это просто! Я - хозяин своей жизни, я всегда добивался своего, всегда было так, как я хотел. Почему же я не могу справиться с этим странным извращенным желанием, не могу справиться с этим спокойным, застенчивым и покорным мальчишкой. Ну, что в нем такого? Да ничего! Его нереальная, чарующая красота пусть служит предметом восхищения фанатов. Его стройное тонкое нерастраченное тело принадлежит Норе, а свою собственность она стережет с рвением голодного цепного пса. А его душу никогда никому не удержать, как не удержать в руках ветер. У него ничего нет для меня. Дитер понял, что сейчас хочет только одного - избавиться от его власти над собой, жить, как все нормальные люди, ничего не скрывая и не просыпаясь ночью от чувства вины и неудержимого желания его.

Дитер повернул в замке ключ зажигания и открыл окно, только сейчас заметив, что от сигаретного дыма уже начали слезиться глаза. Ворвался прохладный ветер, а за ним в горячую щеку Дитера угодили несколько крупных, неестественно тяжелых дождевых капель, больше похожих на комки мокрого снега. Машина двинулась с места в направлении студии. Переселиться туда жить, что ли? Чтобы не терять по дороге мелодии, чтобы не опускать глаза под чьим-то укоризненным молчанием.

В студии, конечно, никого не было. Дитер включил свет в своем кабинете, не большой центральный, а маленький, склонившийся узким световым пятном над синтезатором. Пальцы сами пробежали по клавишам, и звуки слились в захлебывающуюся собственной грустью и безысходностью мелодию. Что же ты так, Ди, ты ведь никогда не был занудой. Но голос собственного здравого рассудка был пропущен Дитером мимо ушей, потому что он уже не мог оторвать взгляда от висящего на стене плаката, с которого он сам ослепительно улыбался, а Томас загадочно и немного грустно склонил голову на бок. Какой же он красивый... Плакат был не новый, остался еще со времен первого альбома, нет, даже раньше. А вот эту цепочку у Томаса на шее Дитер собственноручно застегнул минут за пять до того, как был сделан этот снимок, и пуговицы на его рубашке тоже Дитер застегивал. Да к тому моменту они вместе-то были всего несколько раз. Волосы у Томаса здесь гораздо короче, чем сейчас, во взгляде еще не появилось высокомерие, он был проще и спокойнее, и между ними тогда еще не пролегла та пропасть, которая разделила их позже, продолжая расширяться до сих пор. Тогда была тонкая, почти незаметная трещинка. А, может, и он сам был тогда уступчивее, мягче. А Томас почти никогда не говорил таких серьезных вещей, как сейчас, он был безответственным, беззаботным, и все делал безоглядно, не думая ни о прошлом, ни о будущем, а если его и мучили сомнения по поводу отношений с Дитером, то это никак не проявлялось внешне. Сейчас осталась только безответственность. И улыбался он тогда чаще. Не вздрагивал от шорохов в темноте, не цеплялся за Нору, как за свой последний шанс, не задыхался во сне от кошмаров. Дитер понимал, как глупо и бесполезно вспоминать "старые добрые времена", да и рано еще, этим можно заниматься, будучи на пенсии, сидя у камина и подслеповато наблюдая за резвящимися внуками. Но эти мысли оказались столь приятными, что отмахнуться от них было невозможно. Тогда было лето, до отупения жаркое, он только купил этот дом и не успел в него толком перебраться. "You're My Heart" была еще не написана, а Томас не был женат. Он приехал из Кобленца рано утром, один и, кажется, просто в гости, тогда они ничего не записывали. Но Дитеру все равно нужно было бежать на работу в студию, а Томас напрочь отказался оставаться в доме один, поэтому они поехали вместе. Тогда они оба спокойно могли ходить по улицам, не опасаясь нападения толпы фанатов, хотя такая перспектива казалась вполне заманчивой. Дитер целый день носился по студии, а Томас только тихонько сидел в его кабинете, разглядывая коллекцию Дитера, состоящую из всяких вырезок из журналов и газет, где упоминались песни и проекты, где Дитер успел к тому времени поучаствовать. Иногда Дитер влетал в кабинет, широко улыбаясь, легонько целовал его и шептал:

- Как здорово, что ты со мной. Еще три с половиной часа, и мы поедем домой. Я уже НЕ МОГУ!

Работа ладилась на удивление хорошо, все получалось с первого раза, легко и без напряга, и Дитер решил, что это сказывается присутствие Томаса и очень веский стимул сделать все побыстрее. Но, когда, наконец, Дитер сгреб со стола ключи от машины и открыл рот, чтобы сказать Томасу: "Все, малыш, едем", в кабинет заглянул Луи и толкнул речь:

- Ди, будь другом. Мне нужна твоя помощь. Ты ведь еще не переселился в свой новый дом? Может, ты позволишь мне там обосноваться на часок-другой?

- Это еще зачем?

- Спрашиваешь? Ты не заметил, какую цыпочку я зацепил в информационном отделе? Ди, пожалуйста! С меня бутылка.

Дитер бросил на Томаса быстрый взгляд, но тот только пожал плечами. Проблемы со словом "нет" у Дитера не существовало (ну, разве что Томасу он ни в чем отказать не мог), но как он мотивирует это? Да и Луи пристанет сейчас, как репейник, что не отмажешься.

- Часов в 12, гарантирую, нас там уже не будет, - разведя руками, заверил Луи.

- Ладно, вали. Я приеду в 12, и если ты там еще будешь, выгоню пинком под зад. Обоих!

- Ты настоящий друг! - Луи громко добродушно расхохотался.

Вот так, в шесть вечера они остались посреди улицы на спортивном кабриолете Дитера, пожирая друг друга глазами и погибая от желания хотя бы прикоснуться.

- Ди, давай погуляем. Я толком в Гамбурге ничего не видел, - сказал Томас. - Я могу подождать до ночи.

- Хорошо тебе. А я не могу. Давай снимем комнату.

- Но тогда сразу будет понятно, зачем нам комната на три часа.

- Черт, Том, какая разница?

- Большая. Не все же время в постели валяться.

- Да я тебя неделю не видел! - возмутился Дитер. - Думаешь, пара поцелуев перед работой меня удовлетворили?

Томас молча смотрел на него, улыбаясь, и Дитер сразу успокоился под этим взглядом, понимая, что готов сделать все, что он скажет. Они оставили машину на стоянке и отправились бродить по какому-то парку, с удовольствием спрятавшись в тень. Вспоминая это, Дитер улыбнулся. А ведь тогда было не важно, чем заниматься, лишь бы Томас был рядом. А сейчас?

Когда начало темнеть, Дитер набрался наглости и стал откровенно приставать к нему с поцелуями и далеко не дружескими объятиями. Томас пытался выкрутиться из его рук, не в силах что-то говорить от смеха, особенно когда какая-то бабушка, прогуливающая на редкость жирного пуделя, мечтательно произнесла, проходя мимо них: "Ах, молодежь...", явно в сумерках не разобрав, кто есть кто. Бабушка благополучно последовала дальше, погруженная в собственные воспоминания, а они так и остались стоять посреди дорожки, не обращая внимания на снующих мимо людей. Сказать по правде, Дитер вообще забыл про секс, хотелось только целоваться, дурачиться и пугать прохожих. Где-то в глубине парка обнаружилось небольшое озеро с высоким берегом, и Дитер, сунув обалдевшему Томасу в руки свои джинсы и футболку, нырнул в него с разгону, подняв стену брызг. Вода оказалась теплой, как остывший чай, и очень чистой.

- Давай сюда, - заорал он, окатив Томаса с ног до головы водой. - Томми, малыш, иди ко мне!

- Ди, ты с ума сошел! - воскликнул Томас, пытаясь отскочить от берега, но Дитер успел ухватить его за ногу и потянул к себе.

Томас с воплем свалился в воду и тут же принялся молотить Дитера по спине и отпускать комментарии по поводу его психического здоровья, умирая со смеху. Потом в отместку в озеро была сброшена одежда Дитера, хотя он яростно протестовал, сначала безуспешно надеясь поймать Томаса и отобрать у него свои шмотки, а затем, когда Томас зашвырнул их подальше в озеро, с тем же результатом пытаясь успеть перехватить их во время полета. Вылавливали одежду, правда, вместе, но Томас согласился помогать Дитеру в этом ответственном деле только после угрозы, что возвращаться придется в компании Дитера, одетого в одну жилетку, ранее стянутую им с Томаса. Выбравшись из озера, Дитер взял на себя обязательство отправиться за гамбургерами в ближайший магазин, но это далось ему нелегко: народ подозрительно косился на его мокрые волосы и джинсы, а Томас ехидно посмеивался, выглядывая из-за двери машины. Стаканчик с остатками молочного коктейля Дитер перевернул Томасу на брюки, еще в озере потерявшие и цвет, и форму, облепившие его ноги, причем вид у Дитера при этом был самый невинный. Но последнее обстоятельство не спасло его от пригоршни капусты с подсолнечным маслом, которую Томас проворно сунул ему за шиворот. В общем, когда они вернулись домой, перевалило уже за час ночи, хотя Луи к этому времени еще не убрался, и даже собираться не начал. Он выбрался в холл в одних больших полосатых трусах, почесывая волосатую грудь, но при виде Дитера с Томасом у него в прямом смысле слова отвисла челюсть.

- Где это вас носило? Что, был ливень?

- Да. Был, - невозмутимо ответил Дитер. - Промокли до нитки.

С этими словами он стянул футболку, и на пол посыпалась капуста, на которую Луи уставился в полном шоке.

- Ну, ты, мужик, даешь... - пробормотал он.

- Учись, пока я живой, - объявил Дитер.

- Да куда уж мне до тебя!

- Так, я не понял, ты еще здесь?

- Нет, я уже ухожу, Ди. Ты только скажи мне, откуда капуста?

- Обойдешься. Том, быстро в душ! Все шмотки промокли, еще простудишься.

Томас выбрался из душа гораздо быстрее, чем предполагал Дитер, и вид у него был очень довольный и очень сонный.

- Луи ушел? - спросил он.

- Ушел, - подтвердил Дитер.

- Где тут твоя спальня с обещанными черными простынями?

- На втором этаже. Я буду через 10 минут, o`k, малыш? - Дитер наклонился и потянул зубами зеленое полотенце, которое Томас обернул вокруг талии.

- Да, тебе душ не помешает. От тебя тянет болотом, - Томас в притворном отвращении оттолкнул его.

- Ничего подобного, там была чистая вода, - обиделся Дитер.

Когда Дитер поднялся на второй этаж, то обнаружил, что Томас, свернувшись в клубочек под черным шелковым одеялом, крепко спит, обнимая подушку. Он прижался к его прохладной спине, прошептал: "Спокойной ночи, малыш" и почти сразу уснул, успев подумать о том, что это, наверное, самые счастливые минуты его жизни.

Томас проснулся под утро, когда начало светать, от того, что рука Дитера нежно ласкает его живот. Было очень жарко, одеяло давно валялось в ногах.

- Ди, ты разбудил меня, - прошептал Томас.

- Ты недоволен? - язык Дитера медленно скользнул по его шее. Томас сжал его ладонь.

Дитер прижался к его ягодицам, и Томас весь напрягся, протянул руку и погладил его. Дитер громко втянул воздух сквозь зубы и стал покрывать его спину поцелуями. Томас перевернулся на живот и потянул его за собой.

- Малыш, расслабься, - прошептал Дитер. - Я буду нежным, ты же знаешь.

Дитер заставил его стать на колени, дотянулся до него губами, и Томас тихо застонал, обхватив руками его голову, стал легко двигаться, от чего Дитер впился в него еще сильнее. Пальцы гладили его изнутри, заставляя вздрагивать, все быстрее, не останавливаясь, в такт его движениям.

- Ди, я не могу, я сейчас... - на выдохе едва проговорил Томас. Дитер почувствовал, как ему в горло брызнули горячие капли, как Томас вздрагивает и орет, запрокинув голову, и теснее прижался к нему. Дитер так и не отпустил его, продолжая ласкать языком, и отодвинулся лишь после того, как ощутил, что он снова напрягся у него во рту. Томас наклонился, и стал целовать его в губы, а Дитер изогнулся и медленно и туго вошел в него. В глазах темнело, но он двигался очень быстро и очень долго, не останавливаясь даже, чтобы отдышаться, не уставая, не прекращая гладить ладонями его тело, которое он полностью подчинил себе. Сначала он кончил ему на ягодицы и вогнал снова, почти без перерыва, растер ладонями и по его бедрам, и по животу, и по шее.

- Ди, как хорошо! - закричал Томас, крепко сжимая его внутри, что заставило Дитера снова выгнуться от безумного взрыва возбуждения.

Томас вытянулся на постели, обняв прильнувшего к его плечу Дитера, и спросил:

- Сколько раз ты кончил, Ди?

- Я не считал.

- Мне было так классно, - Томас потрепал его волосы. - Ди, ты лучше всех.

Дитер тихо улыбался про себя, сидя в своей студии на полу, прижавшись щекой к плакату. "Ты лучше всех", - говорил Томас. Может, он сейчас тоже скучает по мне, подумал Дитер, не мог же он за полдня забыть обо мне. Хотя бы услышать его голос. Дитер встал и включил второй альбом, снова улыбаясь. И тут он вспомнил, что когда-то Томас ездил уже с Норой к Ютте и оставлял ему ее телефон на всякий случай. Дитер принялся лихорадочно перелистывать записную книжку. Куда же он подевался? Неужели он его выбросил? Ага! Есть!