Глава № 27.

Томас смотрел в потолок. Если время и существовало, то оно застыло. Он очень хотел уснуть, забыться, отдохнуть от бесконечных встрясок, но сон обходил его стороной, ночь смеялась, стуча в стекла голыми ветвями деревьев, иногда прорываясь мистическим воем беснующегося между крышами домов ветра.

- Пожалуйста, дай мне поспать, - одними пересохшими губами прошептал Томас, обращаясь непонятно к кому. - Пожалуйста...

Нужно пойти и выпить таблетку. От них, правда, всегда полдня голова болит, но это уже не важно. Томас бесшумно выскользнул из-под легкого теплого одеяла, боясь разбудить Нору. Часы в коридоре показывали полтретьего ночи. Котенок спал на кухонном столе, скрутившись в калачик. Томас достал из холодильника пакет с соком и стал шарить по ящикам, пытаясь найти тот, где Нора хранит лекарства. Здесь пусто, здесь специи, здесь бар, здесь чай и кофе. А что сейчас делает Дитер? За три дня отсутствия Томаса могло произойти что угодно. Молодец, Ди-Ди. И альбом ты успел записать вовремя. И с клипом успеешь. И без меня вполне обойдешься. И я без тебя обойдусь. Где там был бар? Обойдусь. Без тебя. Томас откупорил первую попавшуюся бутылку и хлебнул, не глядя. Там было что-то очень крепкое, от чего на глазах аж выступили слезы. За три дня мог бы и позвонить. Мог бы, да не позвонил. Почему, Ди? Или звонил, когда он был в ванной или выходил за почтой? Томас и сам не знал, что он больше ненавидит: истерические разборки с Дитером и Норой или вот такие периоды депрессивного спокойствия. Он проглотил таблетку, зажмурившись от ее горького разъедающего вкуса. Как же разобраться со всем этим? Уступить Дитеру - значит попасть под горячую руку Норы, с непреклонностью и агрессией дикой кошки защищающую свою собственность; уступить Норе - значит потерять Дитера. Он проигрывал в любом случае, а удержать их обоих с каждым днем становилось все труднее. На сколько хватит сил, терпения, уступчивости? Да все это уже давно закончилось! Уже давно надоело врать, изворачиваться, притворяться, это все доставляло невыносимые моральные мучения, стягивая нервы в наэлектризованные комки. Да сколько можно реветь?! Томас швырнул бутылку в раковину, даже не пытаясь унять дрожь во всем теле от холода и безысходности, медленно сполз на пол, закрыв лицо руками. Хорошо, что никто не видит, что никто не узнает. А ведь Нора сейчас не уйдет от меня, вдруг подумал Томас. Даже если открыто застукает в постели с Дитером. И, даже если поскандалит, то только с ним самим, ну, и Дитеру, конечно, достанется. Но она никогда не вынесет это за пределы их семьи. Хотя бы потому, что не посмеет признать, что ее на кого-то променяли. Сейчас, когда он нужен ей, даже если любовь здесь и не присутствует, она будет защищать до конца его самого и его репутацию. Пока он ей нужен. А Дитер? Да его можно гнать палкой, он все равно придет, приползет на коленях, извиняясь даже за то, в чем никогда виноват не был. Руки почти перестали трястись, болезненные спазмы в животе от беззвучных рыданий прекратились, и Томас понял, что это начала действовать таблетка. Как там говорят? Проблемы нужно решать по мере их возникновения, и иногда полезно потянуть резину, бывает, что все получается само собой. Хотя Дитер все хватал, пока горит, и, хотя часто обжигался, в большинстве случаев все-таки получал, что хотел.

Томас аккуратно закрутил бутылку и поставил ее обратно на полку. Глаза невольно слипались, подталкивая провалиться в тяжелый сон. Он почти не помнил, как вернулся в спальню. Глубокое ровное дыхание Норы свидетельствовало о том, что его отсутствие в течение часа осталось незамеченным. И на том спасибо.

Утром Томас смутно услышал, как звонит будильник, но только натянул на голову одеяло. После какого-то грохота будильник заглох, видимо, Нора залепила по нему своей тяжелой рукой.

- Какого черта ты завел будильник?

Ее раздраженный резкий голос подействовал на Томаса лучше, чем если бы на голову вылили ведро ледяной воды.

- Через полчаса за нами заедет автобус.

- Меня мало волнует, когда они за нами заедут. Ты нужен им, а не они тебе. Подождут.

Автобус не опоздал. Режиссер клипа, оказавшийся человеком невозмутимым, мирно согласился подождать, пока Томас соберется. Томас и не надеялся увидеть здесь Дитера. У Дитера масса работы, он сможет вырваться совсем ненадолго, только что бы успеть "засветиться" в клипе. Это ему вчера сообщил по телефону Луи. А у Дитера так много работы, что он даже позвонить не может. Конечно, так оно и есть.

Отсутствие Дитера произвело на Нору самое благоприятное действие, и это было единственной положительной стороной. Она относительно спокойно согласилась ехать в одном помещении со всей съемочной группой и даже нашла режиссера, имя которого Томас никак не мог запомнить, вполне милым и интересным человеком, проведя всю многочасовую дорогу до места съемок за занимательной беседой с ним, позволив Томасу погрузиться в полную прострацию.

Сначала процесс съемки клипа был просто нудным. К концу второго дня он стал еще и утомительным, Томасу хотелось забиться в дальний угол, отгородиться от всех окружающих и тихо умереть от тоски по Дитеру. Нора красила ему ресницы и укладывала волосы. Художник по костюмам, промариновав его часа три в своей кабинке, все-таки подобрал ему подходящую одежду, причем Томас даже не заметил, какую. Режиссер полдня ходил около него кругами, подталкивая перед собой оператора, потом бежал просматривать пленки, на что у него уходило до обидного мало времени, Томас не успевал даже толком кофе выпить. Скоро он опять появлялся, с задумчивым видом снова и снова вглядывался в его лицо и бормотал: "Ну, почему же на пленке ты так не получаешься?" А дальше шла заново бесконечная тема:

- Повернись сюда, теперь сюда, нет, улыбаться не нужно... Очень правдоподобный мрачный вид. Не смотри на камеру.

Томас подчинялся, мечтая только поскорее закончить с этим. Дитер должен был показаться к утру третьего дня. На улице к этому времени начался сильный затяжной дождь, не предусмотренный в сценарии, поэтому работа застопорилась. Томас устроился в кресле у окна, выглядывая синий "Мерседес". Нора уехала в город за покупками. Режиссер пропал в неизвестном направлении. Оператор с водителем автобуса распивали пиво. Сценарист закрылся в своей комнате, решив заново переписать сценарий. Интересно, до которого часа у Дитера утро? До десяти? Нет, в десять он не появился. Значит, до одиннадцати. Одиннадцать десять. Одиннадцать пятнадцать. Одиннадцать двадцать. На улице такой дождь. А ведь он так неосторожно ездит! Томасу за свою жизнь пришлось разбить только одну машину, да и то не по своей вине, а Дитер уже, наверное, штук десять, а то больше, угробил. Одиннадцать двадцать пять. Нужно пойти еще кофе выпить. Со сливками и с сахаром, и чашку побольше. Так на это уйдет больше времени. Одиннадцать сорок. Если он не появится через десять минут, я закричу. Может, он звонил и предупреждал, что задержится, а ему не передали? У кого спросить? Куда подевался режиссер? Было 11.54, когда Томас понял, что из остановившегося напротив грузовика показался именно Дитер, пряча уши за поднятым воротником джинсовой куртки и даже не пытаясь прикрыть чем-то полностью намокшие волосы. Томас сорвался с места, пронесся мимо игравших в холле в карты двух механиков и был у двери на полшага раньше Дитера, чуть не бросившись ему на шею. Вода лилась с Дитера ручьями, капала с кончиков волос и носа, затекала за шиворот, руки у него от холода почти посинели, но он улыбался, а, значит, все было хорошо.

- Не стой в дверях, Томми, замерзнешь, - стуча зубами, сказал Дитер. - Лучше покажи, где здесь горячий душ.

- Что случилось, Ди?

- Все нормально, малыш. Проблемы с машиной.

- Снова!

- А, ерунда! Чем это занята съемочная группа? - покосившись на механиков, заметил Дитер.

- Дождь. Пока идет дождь, и пока не было тебя, снимать было нечего. Вот все и отдыхают.

- Хорошо вы тут устроились. Мне номер забронировали?

- Думаю, да.

- Пошли.

Сейчас его глаза действительно были голубыми.

- Ди, тебя так долго не было. Я очень скучал здесь один.

- Я тоже, малыш. Где... Нора?

- Уехала кататься по магазинам.

- Закрывай двери.

Дитер начал стягивать с себя одежду.

- У меня два раза ломалась машина, потом в Мюнхене забрали номера за неправильную парковку, но, едва я успел получить их назад, как у меня полетел генератор. Проклятая тачка! Пришлось автостопом добираться. Я ведь еще вчера выехал. Том, ты что?

- Я переживал.

Дитер обнял его, прижался щекой к его волосам и ласково погладил по спине. От него пахло дождем, бензином и холодом осенних листьев. Томас обхватил его за талию, чувствуя в висках свой учащенный пульс.

- Малыш, извини, я тогда, наверное, погорячился...

- Молчи. Я не хочу об этом вспоминать.

- Ой, ты что делаешь? Кажется, я промок насквозь, пока возился с машиной, у меня даже майка мокрая.

- Мне все равно. Ты весь такой холодный, - Томас вытянул его действительно мокрую майку из-под пояса джинсов и провел ладонью по его животу, который моментально судорожно напрягся.

- Какие у тебя приятные руки, малыш, теплые и сухие. А я так замерз.

- Сейчас я устрою тебе горячий душ.

- Мы не занимались любовью больше недели. Я чуть не двинулся!

- Я тоже, - Томас стянул с него майку и принялся за джинсы, в то время как Дитер пытался дотянуться губами до его плеча, но Томас со смехом увернулся и сказал: - А ну, быстро под одеяло!

Дитер на удивление спокойно натянул одеяло по подбородок, но его глаза с сумасшедшим блеском наблюдали за Томасом, который намеренно не спеша стягивал с себя одежду.

- Томми, иди ко мне, скорее, я уже не могу ждать больше, - жалобно протянул Дитер.

Томас нырнул под одеяло с головой где-то сбоку, сразу наткнувшись в царившей там темноте на его упругое бедро, стал слизывать с него холод, поднимаясь все выше, но очень медленно. Дыхание Дитера стало глубоким и неровным, а его руки, дотянувшиеся до головы Томаса, нетерпеливо теребили его волосы. Томас легко сжал его губами, просто млея от этого ощущения и от того, что Дитер был возбужден еще до того, как к нему прикоснулись, но остановиться он уже не мог, втягивая как можно глубже.

- Том, о, черт, как классно! - прошептал Дитер. - Если ты сейчас не прекратишь, я так и кончу, точно.

Томас и не собирался прекращать, сидя у него на бедрах, впившись в него с жадностью и зажмурившись от наслаждения. Когда Дитер вздрогнул в нем несколько раз и глухо застонал, Томасу показалось, что это тепло заполняет каждую клеточку его тела, вливаясь бесконечным потоком. Потом Томас отбросил одеяло, продолжая сидеть у него на бедрах, и чуть улыбаясь, взглянул на него. Дитер откинулся на подушке, приоткрыв губы и тяжело дыша.

- Малыш, это просто супер!.. - сказал он, пытаясь приподняться на локтях, но Томас прильнул к его груди, мягко отправив обратно на подушку. Дитер натянул на него сверху одеяло и обнял за плечи.

- Ди, давай, - прошептал Томас ему на ухо, продолжая гладить его. До боли сильно хотелось, чтобы Дитер глубоко и быстро впился в него, но Дитер медлил, продолжая нежно целовать его, хотя вполне однозначно упирался между его ягодицами, только дразня. Его резкий толчок заставил Томаса сжаться и громко застонать.

- Тише, малыш, здесь стены бумажные, - шепотом проговорил Дитер, выскользнув из него. - Хорошо?

- Угу... - простонал Томас, потому что Дитер снова полностью вошел в него. Казалось, Дитер всецело подчинил себе его тело, каждый раз пробивая насквозь, затем оставляя вздрагивать в ожидании нового движения и снова возвращаясь в него. Обычно в последнее время Томас вообще не испытывал боли, а, если она и была, то тупая и приятная, но сейчас Дитер показался ему в два раза больше обычного, хотя перерыв не длился слишком долго. Каждый его рывок вперед причинял столь же большое наслаждение, сколь и острую боль, и теперь это все вместе было просто невозможно, поэтому Томас метался на постели, часто и тяжело дыша, и не кричал только потому, что Дитер закрыл его губы влажным глубоким поцелуем. Боль пиками доставала каждый нерв, уже задетый бесконечными вспышками от прикосновений Дитера. У Томаса потемнело в глазах от напряжения, он смутно понимал, что Дитер смотрит на него, не отрываясь, а руки и ноги стали тяжелыми, вроде налитыми свинцом.

- Томми, вместе со мной, слышишь, маленький, не смей раньше, - голос Дитера звучал ласково и тихо, но Томас уже не мог сдерживаться и позволил себе провалиться в бездонную сладкую пропасть. Дитер упал на него сверху, содрогаясь всем телом.

Когда в мозгах немного прояснилось, Томас откинул с мокрого лба прилипшие волосы, обнаружив, что Дитер нежно проводит языком по его коленям, от чего было очень щекотно и приятно.

- Том, ты как?

- Нормально, почему ты спрашиваешь?

- Доигрались мы с тобой.

- В смысле? - тут Томас попытался перевернуться на бок и замер от внезапной боли. Именно так у него болела задница, когда Дитер впервые трахнул его.

- Какой я идиот! Чем только думал, - шептал Дитер, продолжая целовать его бедра. - Очень больно, Томми? Здесь немного крови, не бойся, ничего страшного.

- Зато как было здорово... Как никогда.

- Перевернись на живот, малыш, я тебе обещаю, что все сейчас пройдет, я очень постараюсь.

Томас почувствовал там язык Дитера, методично прикасающийся со всех сторон столь осторожно, что Томас различал его только по теплу, скользящему медленно и плавно. Томас снова тихо застонал, и Дитер сразу встрепенулся, подняв голову с взлохмаченными и все еще мокрыми волосами:

- Малыш, сильно болит?

- Ди, не сильно, не сильно, продолжай!

- Точно?

- Когда ты это делаешь, я чувствую только твой язык, и больше ничего. Я хочу еще, пожалуйста!

- Больше даже не заводи со мной разговоры, если у тебя в кармане нет смазки, слышал? Нет, лучше я буду его с собой носить. И даже не уговаривай меня. Что б я провалился!

Томас едва дождался, когда Дитер замолчит и снова повторит своим языком прерванный процесс. А делал он это долго и нежно, доставляя Томасу массу кайфа и заставляя его стонать и выгибаться. Боль действительно куда-то отступила, оставив только какие-то мелкие крупинки, вспыхивающие лишь, когда Дитер пытался втиснуть в него язык поглубже.

- Ди, я так хочу еще! Дитер!

- Даже не думай.

- Почему? У меня уже ничего не болит.

Дитер прикусил губы и перевернул Томаса на спину. Его кожа была чуть влажной и от этого еще больше чувствительной. Когда Дитер легко касался его живота и шеи, проводил вокруг сосков, забирался под мышку и туго упирался в талию, Томас полностью расслаблялся и закрывал глаза. Все его тело горело от действий Дитера, а восприятие так обострилось, что он ощущал даже его дыхание. Когда Дитер не выдержал и стал быстро и ритмично втягивать его в себя, Томас взвыл, вцепившись в его руки. Изображение в глазах поплыло, он не мог вдохнуть от перехватающих горло спазмов, и Дитер вытянул из него все до последней капельки, даже не пытаясь унять дрожь в своем теле.

- Малыш, я в полном ауте, - прошептал Дитер, уткнувшись в его плечо.

- Я тоже. Ди, я кричал?

- Нет, ты стонал, но так громко, что, наверное, вся округа сбежалась послушать.

- Но было очень хорошо.

- Мне тоже. Уже перестало болеть?

- Давно.

- Ты сможешь сплавить Нору? - после поцелуя спросил Дитер.

- Попробую.

- Так, - Дитер перешел на деловой тон. - И много вы там наснимали?

- За два дня отсняли, наверное, всего часов на пять, но оператор мне сказал, что пока не готово и половины материала.

- Вот уж мне народ подсунули! Тебе они все не надоели? Ладно, пойдем, посмотрим.

- Думаю, если бы ты командовал, мы бы все за день сделали. Записали же альбом за неделю.

- Кстати, "Cheri Lady" уже на первом месте в "Браво" за эту неделю.

- Но когда же это они успели?

- Когда же мы успели, Том! Уже вся Германия и пол-Европы распевают вслед за тобой.

- Класс! Ди, я никак не могу поверить во все это.

- Мы с тобой - лучше всех, Том.

Дитер выглянул из-за двери. Коридоры пустовали. Надежда, что никто не услышал звукового сопровождения, стала белее реальной. Дитер сразу ускорил шаг, ободряюще улыбнулся Томасу и с важным видом отправился искать режиссера. Съемочная группа заняла целый этаж в гостинице, и уже через 15 минут Дитер поднял на уши всех, кого смог достать, оторвав их от безделья, в которое все погрузились в отсутствие режиссера и хорошей погоды. Как всегда у Дитера это водилось, работа нашлась всем, даже водителю автобуса, не говоря уже о сценаристе, которому пришлось переписывать сценарий в третий раз. Оператору тем более досталось за то, что у Томаса на записи слишком мрачный вид, и никакие переводы стрелок на режиссера его не спасли от требования Дитера все переделать так, как он скажет. Режиссера, как оказалось, найти не удалось никому, и Дитер сразу же пришел в бешенство, скорее, чтобы показать, кто здесь хозяин, а не со зла. Зато съемочная группа сразу оценила спокойствие и лень Томаса, который никогда ничего не требовал, да было уже поздно.

Томас заглянул в свой номер. Норы до сих пор не было, а ведь на улице уже по-осеннему рано начало темнеть. Подумать ни о чем он не успел, потому что Дитер окликнул его, сунул в руки чашку с чаем и огромный кусок хрустящего пирога и отправил в автобус, который две минуты спустя умчался к месту съемок, старинному белому особняку, стоявшему в двух километрах от гостиницы.