Глава № 13.

- Да, я уже еду домой, - спокойно говорил Томас в трубку.

Хорошо, что она не видит меня сейчас. Копна спутанных волос, серые тени под глазами из-за частично расплывшейся туши, до неприличия узкие кожаные штаны.

- Скажи, где ты, я приеду, - голос Норы, наполненный теплотой и заботой, звучал совсем рядом, казалось, протяни руку - и дотронешься. Томас сжался от внезапного приступа восхищения ее неприступной силой воли, ее умом и ее умением сделать все по-своему, все правильно, все, как надо. Она могла бы закатать истерику или изобразить холодное презрение, т. к. в данный момент наверняка ненавидела его и рада была бы убить на месте, но, зная, что только спугнет его этим, держала себя в руках. Чувство вины заставило Томаса зажмуриться. Она ведь заслуживает гораздо лучшего к себе отношения.

- Нет, Нора, я сам приеду. Да, прямо домой.

- Берни, у тебя все нормально?

- Да, солнышко, все хорошо. А у тебя?

- Все совсем плохо. Ты же пропал куда-то.

- Я очень скучал.

- И я тоже.

Томас поймал себя на мысли, что не только не скучал по ней, а даже не вспомнил за все это время ни разу. Да я просто идиот, думал Томас. На что мне сдался Дитер, псих, страдающий манией величия, иногда перемежающейся с комплексом неполноценности, сексуально озабоченный, истерически неуравновешенный, своевольный, грубый, слишком часто вульгарный в своих пошлых шуточках и злых несправедливых высказываниях. А ведь Нора - просто подарок Судьбы, дар свыше, только она удерживала его на поверхности, не позволяя Дитеру утащить его на самое дно пропасти. Как он мог так поступить с ней, самым дорогим и родным человеком?

Все внутри оборвалось, когда он заметил мечущегося по залу аэропорта Роберта. Тот, наконец, тоже заметил его и закричал на ползала:

- Тони, тебе нужно вернуться!

Слабость паутиной оплела ноги, и Томас ничего не смог сказать, как ни силился.

- Берни, ты меня слышишь?

Роберт уже подошел ближе, не в состоянии отдышаться, и выдохнул:

- Тони, Дитер в аварию попал. Тебе нужно вернуться.

Трубка выскользнула из его руки, а Нора все повторяла:

- Берни, куда ты пропал, говори! Что случилось?

- Что с ним? - прошептал Томас.

- Пока не знаю. Лучше вернись, Тони. Он что-то постоянно бормочет по-немецки, и Барби говорит, что он зовет тебя. Скорая, должно быть, уже приехала.

Томас, оттолкнув Роберта, бросился к выходу, пытаясь усмирить непрерывный поток самых страшных мыслей, накативших ударной волной, не позволяя себе обращать внимания на подступившую к горлу тошноту. Роберт побежал за ним, а из болтающейся на проводе трубки чуть слышно доносились проклятия Норы.

*****

Дитер лежал в кровати, натянув одеяло на нос, и вроде спал. Томас отпихнул Барби, Люка, Роберта и Кристиан, попытавшихся всей толпой протиснуться в комнату вместе с ним, и захлопнул дверь. Компания шумела в коридоре, явно обсуждая события последних часов, иногда наглея до подглядывания в замочную скважину.

- Ди, - позвал Томас.

Его ресницы вздрогнули, но это и было единственной реакцией. "Притворяется, что спит", - решил Томас.

- Ди, это я. Как ты?

- Том, - едва слышно прошептал Дитер, вымученно улыбнувшись. - Не думал, что еще увижу тебя.

- Да брось ты. Как чувствуешь себя?

- Не знаю. Боюсь двинуться - болит все.

Томас сел на стул рядом с ним и взял его за руку. Дитер как-то неловко и грузно перевернулся на бок и прижал его ладонь к своей щеке.

- Извини. Это я виноват.

- Нет, Том, виноват, как всегда, я. Не спорь. Я-то знаю.

- Ди, раз уж все так сложилось, я хотел бы со всем разобраться.

Дитер двинулся, пытаясь положить под голову согнутый локоть, и застонал от боли.

- Что, Ди? - встревожился Томас.

- Ничего, малыш. Все нормально. Я готов выслушать все, что ты мне скажешь.

- Мне было очень хорошо с тобой.

- Спасибо.

- Не перебивай. Но это не может продолжаться вечно. Мне нужно возвращаться к Норе.

- Том, ну, побудь со мной еще немного. Пока я не поправлюсь.

- Ди, я звонил домой. Мне нужно возвращаться. Я не могу оставить ее. Я люблю ее.

- Да, я понимаю, - Дитер закрыл глаза, все еще прижимая к себе руку Томаса. Крупная одинокая слезинка скатилась по его щеке и исчезла в белой ткани подушки. Он чувствовал, как дрожат у Томаса руки, знал, что он медленно сходит с ума от невозможности быть одновременно в двух местах, что давно уже все ему простил, как всегда. Дитер заскрипел зубами от осознания реальных размеров своей ненависти к Норе и того, что вряд ли сможет отвоевать у нее Томаса.

- Ди, больно?

- Да, - прохрипел Дитер. - Не уезжай, Том. Я не могу без тебя. Пожалуйста.

- До утра, Дитер. Я хочу точно знать, что ты жив и здоров. Утром я уеду.

- Ты волен сам принимать решения. Посидишь здесь со мной?

- Да. Ди, только не...

- Куда мне, ты что? - Дитер слабо улыбнулся. - Я и с кровати сам не слезу.

- Может, тебе что-то принести?

- Да. Минеральную воду. И побольше.

Все сидели на кухне, и, стоило Томасу показаться в дверях, как они резко замолчали, уставившись на него. Интересно, подумал Томас, раскололся Люк, или нет. Догадалась ли Барби? Наверняка. А, плевать на всех.

Он молча открыл холодильник, достав бутылку с водой, когда Барби сказала:

- Лучше отнеси ему горячий чай.

- Лучше еще бутылку водки, - возразил Джо.

- Лучше трахни его, - предложил Люк.

- Замолчи, Люк, - оборвал его Роберт.

- Подумай о вашем будущем ребенке, - слезно проговорила Кристиан.

- У меня есть хороший адвокат, - предложил мистер Мейсон, невзлюбивший Дитера с первого взгляда. - На тот случай, если вам понадобится развод.

- Для того нам и дается понимание, доброта, забота, любовь, чтобы научиться прощать, - завершил список Роберт.

- Я подумаю, - пробормотал Томас и поспешно вышел.

- Ди, вот тебе минеральная вода, вот горячий чай, вот пирожки, вот мед, вот орехи со сметаной.

- Я не хочу есть.

- Хочешь. Подняться можешь?

Дитер чуть приподнялся на локтях и тяжело рухнул обратно.

- Понятно. Держи пирожок, а чай будешь пить из трубочки.

- Не буду.

- Жуй пирожок, тебе говорят. Ну, что ты, как ребенок маленький, - Томас впихнул ему в зубы булочку. - Вкусный же, с повидлом.

- Спасибо, - промычал с набитым ртом Дитер.

- Такой вежливый стал, аж тошно.

- Когда побываешь на пороге смерти, сразу начинаешь задумываться о своем поведении, - трагически пояснил Дитер.

- Что-то мне не верится, что ты вообще способен задуматься о чем-то, кроме секса, денег и музыки.

Дитер украдкой взглянул на него и чуть улыбнулся. Томас смотрел на него, не отрываясь, и его лицо уже утратило тот отпечаток грусти, отрешенности и мрачного спокойствия, который еще пару минут назад делал его похожим на бестелесое существо из страны несбывшихся мечтаний.

- Что сказал доктор?

- Сказал завтра прийти на рентген.

- А почему не сейчас?

- Откуда я знаю? - возмутился Дитер.

- Тебе что, холодно? Ты дрожишь.

- Угу.

- Пей чай.

- Спасибо.

- Перестань говорить "спасибо".

- Хорошо, Томми, - Дитер снова затрясся мелкой дрожью и едва смог унять ее, ткнувшись носом в чашку горячего чая.

- Я принесу тебе еще одно одеяло, - забеспокоился Томас, уже вставая.

- Нет! - Дитер даже приподнялся. - Нет, Том, не уходи. Пожалуйста!..

- Я только принесу одеяло.

- Не нужно. Твое присутствие греет меня гораздо больше, чем десять одеял. Том, неужели ты оставишь меня здесь, с чужими людьми? Что же я буду делать?

Томас наклонился к нему и обнял вместе с подушкой.

- Ди, успокойся, ну, как я могу бросить тебя в таком состоянии? У тебя, кажется, температура, - Томас коснулся губами его лба.

Дитер положил ему руку на затылок и ласково погладил.

- Я люблю тебя.

- Да, я знаю.

- Том, забирайся ко мне. Тогда я точно согреюсь.

- Что-то лоб у тебя холодный, - Томас подозрительно прищурил глаза. - Чего ж тебя тогда морозит?

- Не знаю.

- Да ты притворяешься!

- Как ты можешь такое говорить?! - возмущенно выпалил Дитер. - Да я еле дышу!

- Сейчас мы посмотрим, - Томас запустил руку под одеяло, но где-то на уровне живота Дитер поймал ее, обиженно проговорив:

- Что ты делаешь?

- Ди, ты притворяешься! Если бы тебе действительно было плохо, ты не пялился бы на мою задницу, когда я отворачиваюсь. Да и голос твой, когда ты забываешь его контролировать, мало похож на голос несчастного больного человека, который едва дышит. Отпусти мою руку.

- Не отпущу.

- А что такое?

Дитер потянул его к себе, впившись в его губы глубоко и властно. Томас попытался оттолкнуть его, но после нескольких безуспешных попыток сам прижался к нему:

- Ах, ты ж черт! Ты хотел меня разжалобить!

- Ну, да. А что мне было делать, - оправдывался Дитер.

- Ты меня до смерти напугал!

- Том, ну, успокойся, пожалуйста!

- Сейчас я тебе покажу, - Томас вскочил, едва удерживаясь от улыбки. - А я ему - чаек, одеяло, пирожки, бессовестный ты такой!

- Том, ну, не кричи, - Дитер подорвался за ним и сгреб в охапку, прижав к себе.

- Ты бегаешь, как лошадь, - Томас уткнулся ему в плечо, тяжело дыша. Просто гора с плеч свалилась. - Ди, ты влип. Ты меня обманул. Машина - в лепешку, а ему хоть бы что! Ди, слава Богу!

Томас стал целовать его лицо, зажмурившись, а губы сами непроизвольно растягивались в улыбку.

- Ди, я хочу тебя.

- Я чувствую.

- Молчи, ты провинился, - Томас со всей силы толкнул его на кровать, и Дитер повалился на нее. - Раздевайся.

Дитер стянул рубашку и, притянув Томаса к себе, стал расстегивать пуговицы на его брюках, удивляясь, как они до сих пор не поотлетали. Томас не хотел отпускать его, но Дитер все равно сполз на колени, покрывая его тело мелкими поцелуями, до боли сжимая ладонями ягодицы. Он был везде, царапая Томасу кожу, слизывая с нее жар, туго упираясь ему в колени. Еще никогда не был он таким бескорыстным и щедрым в любви. Томас только бессмысленно смотрел прямо перед собой и тихо всхлипывал, когда Дитер отпускал его, а потом снова втягивал, тут же впихивая в него попеременно все пальцы, а иногда и по несколько сразу. Его губы и язык, которые минуту назад Томас ощущал полностью, ласкающие ненасытной вакуумной тягой, сейчас касались лишь чуть-чуть, щекотно и нежно, что каждый его выдох был ощутимым. Томас закричал, еще не понимая, что вливается в него, и Дитер ловил горячие капли прямо в воздухе, с трудом удерживая себя, чтобы не последовать за ним.

Когда Томас опустился на колени рядом с ним, он медленно облизывался, прерывисто дыша и не сводя с него безумно блестящих глаз. Томас раздвинул языком его губы, горячие, влажные, липкие, осторожно, вроде боясь, что Дитер оттолкнет его. Впившись в них как можно глубже, он провел кончиком языка ему по небу, и Дитер отпрянул.

- О, черт, я чуть не кончил, - прошептал он.

Томас стал целовать его шею, опускаясь все ниже. Когда его губы коснулись напряженного втянутого живота, покрытого едва заметными золотистыми волосками, Дитера передернуло, как от электрического разряда, он подался чуть вперед, и Томас не отодвинулся. Дитер замер, не рискуя пошевелиться, и лишь иногда редкие судорожные вдохи были признаком того, что он еще не потерял сознания от перенапряжения. Потом они снова целовались, сплетая свои тела в самые изощренные позы, от неспешно-ленивых, безупречно точных ласк переходя к беспорядочным, лихарадочно-поспешным.

Когда они оба беспомощно растянулись на постели, испытав что-то похожее на очередную кратковременную экстатическую смерть, Дитер прошептал:

- Том, еще парочка таких моментов, и мне прямая дорога в психушку.

- Думаю, нам обоим. Я вряд ли смогу жить без этого.

- Том, ты-то совсем другой. Я не знаю, о чем ты думаешь, я не понимаю, о чем ты говоришь, я не представляю, на что ты способен. Думаю, именно это держит меня.

- Ди, скажи, что ты не собирался липнуть к этому придурку, - Томас чуть приподнялся на локте.

- Томми, у меня даже мысли такой не возникало. У меня никогда не было и не будет другого мужчины, кроме тебя. Если я сейчас вру - не написать мне больше ни единой песни.

Томас обнял его, тихо улыбаясь.

- А ты не скажешь мне того же? - обиженно спросил Дитер.

- Мне и так не написать ни единой песни.

- Ты просто съезжаешь с темы, уходишь от ответа. Ну, пообещай мне.

- Ди, пока ты рядом со мной, все остальные просто не существуют.

Дитер прижал его к себе, заботливо укрыл одеялом его еще влажное тело и несколько раз поцеловал его тонкую ладонь, лежащую у него на шее.

- Не уезжай, малыш.

- Не уеду, Ди, ни за что.

Впервые за это время небо очистилось от туч, и луна обратила к ним свой ущербный голубой лик, гипнотизируя и предвещая несчастья. Дитер проснулся в холодном поту от какого-то кошмара, уже не помня его. Томас тихо сопел во сне, и Дитер прислушался, затаив дыхание. Смуглая кожа его друга в свете луны приобрела сине-серебристый оттенок, стала почти прозрачной, казалось, прикоснешься - и он растает в руках, растечется молочно-белым туманом и ускользнет через щели в окнах. Дитер коснулся его кончиками пальцев, потом губами, но Томас спал крепко, и Дитер продолжил. Его губы прошлись по всему его телу от пяток до затылка, забираясь во все изгибы. Дитер еще немного раздвинул ему бедра и втиснул между ними свой язык. Он еще долго ласкал бы его так, но все нарастающее изнутри притяжение заставило его остановиться. Пару секунд Дитер думал, не будет ли лучше сначала разбудить Томаса, но сразу же отбросил эту мысль. Втиснув колени между его бедрами, Дитер медленно и осторожно втолкнулся в него, заметив, как сбилось его дыхание. Движения Дитера, плавные и неглубокие, слегка качали его тело, и Томас застонал, но проснулся он только через несколько секунд, когда Дитер, уже забыв об осторожности, всадил ему до упора.

- Ди, постой, что ты делаешь?! - почти выкрикнул он, но Дитер ухватил его руки и прижал к постели, чтобы он не сопротивлялся.

- Ой, Ди, как сильно, - простонал он. - Мне снилось, что ты трахаешь меня.

- А я тебя и трахал.

Томас извивался под ним, пытаясь избежать особенно глубоких толчков, но Дитер всегда доставал его, откликаясь на его стоны увеличением частоты движений.

- Ди, как классно, я больше не могу! - прошептал он.

- Кончишь мне в рот, мальчик, слышишь?

- Сейчас, Ди, давай сейчас!

Дитер перевернул его на спину, обхватил сначала руками, потом губами.

- Ди, еще! - вопил Томас.

Не выпуская его из рук, Дитер коленями раздвинул его бедра до отказа и снова принялся входить в него, но на долго его уже не хватило. Томас едва успел податься ему навстречу, когда Дитер уткнулся лбом ему в плечо и несколько раз дернулся, не в состоянии глушить стоны.

- Это было круто, Ди.

- Да, малыш.

Они уснули, еще не успев отдышаться, крепко прижавшись друг к другу.