Ди

Это было золотое время.

Мы были не битыми жизнью щенками. Над оврагами московских окраин солнце всходило только для нас. На фоне социалистического убожества ярче сияла весна, пропитанная неясной, болезненно-нежной музыкой. Тогда вся музыка была такой. Даже если нам таковой тогда не казалась. Ветры гуляли по широким дворам брежневских застроек вместе с нами до поздней ночи, а иногда и раннего утра.

Гордо высились над городом 22 и 25-этажки, оставляя в стороне и тесня все дальше послевоенные и хрущевские деревеньки.

Шумели электрички и скорые поезда, но, родившись здесь, этот шум не замечаешь.

Белые 12-ти этажные дома стояли вдоль улиц, как корабли на верфи.

В каждом было что-то свое. Родиться в определенном доме или даже подъезде, некоторым образом, определяло дальнейшую судьбу.

Девочки, которые лет через пять будут выцарапывать друг другу глаза за мальчиков, сейчас мирно играли в классики.

Я жил тогда на перекрестке. Так и называли мой дом – перекресток или просто Крест.

Тогда, в 86-ом мне было 25.

Я успешно сходил в армию, окончил Институт Физкультуры и Спорта и начал потихоньку вкуривать, что такое Перестройка.

Я работал тренером по легкой атлетике днем и вечером, а утром на полставки учителем физкультуры в школе на другом конце Москвы. На районе меня бы вряд ли взяли. Стены родного учебного заведения еще дрожали после меня и моих лучших друзей- засранцев.

Ночью иногда подрабатывал грузчиком на Бирюлево-Товарная. Не ближний свет, но единственное, чего я боялся тогда, было нищенское существование семьи. Когда похоронили отца, мать осталась со мной и с маленькой Юлькой. В 1986 ей было 7.

Получалось рублей 60 в школе, 320 за тренерскую, по блату, конечно же, и за ночь отгрузки неизвестно чего в неизвестно куда платили четвертной. Это было не плохо.

От сотни до двух я имел как грузчик. Это было очень неплохо.

Периодически мы выбирались на редкие мероприятия, которыми Москва тогда не изобиловала. Максимум, на который можно было рассчитывать в спальном районе это концерт местной рок группы в ближайшем ПТУ.

Pink Floyd, ACDC и Metallicа были уже позже.

Молодежь развлекала себя сама. Портвейном, травкой и магнитофоном Электроника-302.

На районе я общался в основном с теми, с кем учился в школе, недалеко жили еще два институтских приятеля. И, само собой, с теми, кто жил в соседских домах. Периодически закатывались совместные пьянки, которые могли закончиться чем угодно – от свального греха до поездки в Люберцы под девизом “Бей гопников!”. После одной такой поездки я, все-таки, вернулся со шрамом под лопаткой. Хорошо отделался. Чуть-чуть дал бы слабину – зарезали бы на глухо.

Да. Тогда еще были дискотеки в местных ДК. И видеосалоны уже начинались. Так что, вопреки всему, досуг был плотным. Матери я отдавал половину того, что зарабатывал, а на 250-300 р. в месяц, остававшихся у меня, вполне возможно было одеваться у фарцовщиков и гулять напропалую. А еще откладывать на перспективу. Это было главное, хотя что-то уже неясно намекало, что денежные знаки с портретом Ленина скоро перестанут быть денежными знаками.

Да и самому иногда приходилось кое-что толкать. Выездные спортсмены привозили иногда то бутылку французского коньяка, то чеки в Березку совали. А там уже по обстоятельствам – нужно – бери, не нужно – продай.

С “продай” тогда было проще, чем с “купи”.

Таким манером у меня не было проблем кроме одной – недосыпания.

По субботам я спал до трех часов как минимум.

Потом еще часа три шарахался по квартире с кружкой кофе и горсткой бутербродов.

Катал Юльку на плечах. Забивал гвозди туда, куда указывала мама, и уходил, иногда возвращаясь только в понедельник вечером и, не раздеваясь, падая спать.

А в субботу все еще только начиналось.

Это была ранняя весна 1986.

Вечером я шел к Лехе с бутылкой Белого Аиста для почина.

Леха жил в точно таком же как у меня доме, третьем от моего.

Погода была замечательная, настроение тоже. Впереди дефилировала какая-то мадам в узких голубых джинсах. Я просто залюбовался ее задницей. Не люблю я полных женщин. Люблю худеньких с узкими бедрами и небольшой грудью. Спереди я ее правда не видел, но сзади меня все уже устраивало. Я прибавил шагу, но она резко свернула в ближайший подъезд и за ней захлопнулась дверь. И кто придумал эти дурацкие кодовые замки?

Ну ладно, если местная – никуда не денется. А нет – так их мало что ли. Я направился к лехиному подъезду, нажал три кнопки подряд и вошел в прохладный полумрак. Лифт, скрипя, доставил меня на 4. Я позвонил в дверь.

Мне открыл Леха, на шее у которого, уже висела какая-то девка. Ее подружка сидела на кухне и скучающе потягивала армянский коньяк.

Вечер удался.

Ближе к полуночи кто-то позвонил и Леха из соседней комнаты, где он осваивал родительский диван в компании Ленки, (так звали его девицу), громогласно возвестил, что сейчас еще люди придут.

Я натянул джинсы и, решив, что этого вполне достаточно, пошел в ванну.

Леха выдал мне гостевое полотенце, уже зная, что у меня просто мания мыться чуть ли не после каждого раза.

Когда я вышел из ванны, кухня уже была полна знакомых или хотя бы мало знакомых лиц, равно как и прихожая.

Все галдели, здоровались, ржали.

Я двинулся следом за Лехой в кухню и тут же уткнулся носом в чей-то затылок.

Меня обдало каким-то экзотическим цветочно-цитрусовым запахом.

Впереди стояла девчонка с длинными до пояса темными волосами, я опустил взгляд и обнаружил те самые голубые джинсы, которые сегодня уже были объектом моего внимания.

В сутолоке, она не обратила внимания на то, что я на нее налетел, и продолжала тихо говорить с Веркой, новоиспеченной женой Костика, которую он теперь таскал везде с собой.

Я подумал, что ничего не потеряю, если шлепну незнакомку по заднице.

Даже если она с кем-то, отмажусь, что спьяну обознался. У Маринки тоже волосы длинные. Эта правда повыше будет. Во мне 186, а в ней, наверное, 178. Высокая. Здорово. Мне все больше нравится.

Не долго думая, я осуществил свой нехитрый замысел.

Моя рука отрывисто шлепнула незнакомку по ягодице.

Стройная фигурка напряглась и замерла. Через ее плечо на меня вопросительно смотрела Верка, расширившимися глазами. Вероятно, по лицу своей собеседницы она поняла, что я не просто так стою за ее спиной.

Темно каштановая прядь взлетела, задев меня по щеке. Не сказал бы, что это было неприятно.

Но когда я увидел лицо, я потерял дар речи.

Передо мной стоял парень лет 17-ти.

С поразительно правильными чертами лица. Смуглый. С глубокими темными глазами.

Когда я начал приходить в себя, я понял, что его лицо мне знакомо. Возможно, мы пересекались где-то. Да, точно! Это же… Стоп. Это же Энди Том. Вообще его зовут Андрюха Томилин. Но он перся от Энди Саммерса, насколько я помню, и поэтому Андреем его, в общем-то, никто и не называл. Когда он встречался с Женькой из Китайки, их прозвали Том и Джерри. Младшая сестра Лехи с Женькой дружила, и как-то так получилось, что мы были знакомы.

Честно говоря, я никогда не обращал внимания на его внешность. Мальчик себе и мальчик. Неформальный такой патлатенький. Видно, из приличной семьи. Такой весь холеный. Но сейчас все это было не важно.

Во-первых, нужно было разрулить эту идиотскую ситуацию.

А во-вторых, что более значимо… я не знал как это сделать, потому что стоял, как парализованный глядя в эти бездонные глаза. Как же все-таки похож на девчонку.

И не похож одновременно. Но очень красивый.

Я неловко отстранился и протиснулся в кухню.

- Здорово, Том, - я пожал ему руку, - Чего стоишь в дверях?

Он ошарашено смотрел на меня.

- Да я только вошел, - его голос был намного ниже, чем можно было бы ожидать, глядя на такого ангелочка. Такой глубокий, аж мурашки по коже.

Ну, тут понятно – девки все на нем висли.

Однако, конкуренция.

Но мы, конечно, были с ним абсолютно противоположны друг другу в смысле внешних данных и, как я мог предположить, темперамента. А вот опыт, наверное, был равноценным. С такой мордахой как у него недостатка в девочках быть не могло.

В общем, девочек поделим как-нибудь. Леха тоже ебарь-террорист, но нам на всех хватает.

Верка все смотрела на меня во все глаза.

- Вера, как медовый месяц? – я улыбнулся, поднимая Верку на руки.

Она захохотала:

- Ну тебя, Диииим! Поставь! Все нормально.

- Ну вот и хорошо, - я выполнил ее просьбу и взялся открывать бутылку шампанского для вновь прибывших и уже использованных дам.

Том.

В 1986 мне было 20.

Второй курс Инъяза меня вполне устраивал.

Спасибо отцу конечно, но, думаю, я справился бы и сам при поступлении.

Мне нравилось учиться. Мне было интересно. Кое-кто на курсе учился и параллельно где-нибудь работал, но основная публика, как и я, не нуждалась в этом.

Отец предпочел бы, чтоб я пошел по его стопам, но к своему совершеннолетию я уже четко понимал, что этого не будет. Я этого просто не могу.

Он не настаивал, отдавая себе отчет, что единственный отпрыск вырос вовсе не таким, каким ему бы хотелось.

Это обстоятельство добавило еще десяток кирпичей к той стене, которая уже несколько лет постепенно выстраивалась между нами.

Я любил отца и принимал его таким, каким он был, и потому, рассчитывал, что имею право на взаимопонимание.

Чаще я ошибался в этом отношении.

Мама была в постоянных разъездах по театрам, курортам, соцстранам и просто по гостям.

Отец смирился и с этим обстоятельством.

Я всегда подозревал, что их брак был браком по расчету.

Впрочем, меня это не смущало.

Когда мама бывала дома, она создавала одним своим присутствием атмосферу какого-то волшебства. Как добрая фея из сказки. Как в детстве…

Меня баловали, но у меня всегда был дефицит внимания.

Наверное, поэтому, я не часто стремился домой после института.

Досуг мой в основном состоял из поисков, записи и прослушивания довольно редких вещей, вроде Энди Саммерса, потому, ко мне и пристало это “Энди”, а так же выстраивания отношений с противоположным полом. Выстраивать их я начал в 15 лет, и, честно говоря, за истекшие 5 изрядно устал от этого занятия.

Я знал, и потому, что мне говорили, но я и сам чувствовал, что периодически из-за меня разгорались какие-то испанские страсти, как в институте, так и на районе.

Как правило, это происходило, когда я менял объект внимания. Тогда меня шокировала такая реакция. В конце концов, я не собирался ни на ком жениться и не давал никому никаких обещаний, чего ради я должен был отказывать себе в разнообразии?

Но чем дальше, тем все более скучным казалось мне это занятие. Ни одна последующая не была чем-то особенно лучше или хуже предыдущей.

Я даже пробовал завязывать отношения с девчонками года на три-четыре младше себя, надеясь, что это как-то разбавит безликую толпу двадцатипятилетних опытных красоток, с завидной регулярностью, оказывающихся в моей постели. Я как-то даже с полгода встречался с Женькой из Китайки. Ей было 16.

Это оказалось еще более скучным, чем просто трахаться.

Вечером мы сидели у нее смотрели телек и целовались. Иногда ходили в гости к ее подружке, которая жила в соседнем с моим доме. Там мы занимались в общем-то тем же, хотя Ольга никогда не приглашала своего парня домой. Мне показалось, что она побаивалась старшего брата.

А мне он, кстати, нравился. Звали его Леха. Я слышал, что ебал он все что шевелилось. Относительно наших с Женькой визитов он никогда не возражал, а вот с сестры, вероятно, глаз не спускал. Несколько раз мы встречались. Он часто приходил с другом.

По-моему, его звали Дима. Здоровый такой белобрысый бугай. Кажется, спортсмен.

Но полгода такой жизни просто доконали меня.

Вот не люблю я вот этих вот истерик, выяснений отношений, взглядов таких а ля Настасья Филипповна.

Ну, неужели нельзя просто дать друг другу спокойно существовать на соседних улицах?

Нет, ну, как правило, именно это и начинается.

Последнее время, я предпочитал мужское общество женскому, вот без всех этих мелодрам. Просто посидеть, поговорить, может выпить чего-то. Когда моих не бывало дома, а раз в неделю случалось так, что и отец уезжал, например, на дачу, у меня собирался довольно узкий круг друзей. Иногда они брали с собой дам, но никогда не приводили дам мне, за что я был им искренне благодарен.

В ту субботу, как сейчас помню, что это была суббота, и весна стояла ранняя… Может март… Отец остался в Москве. Он ничего не имел против пары-тройки моих друзей в соседней комнате, но я сам не любил приглашать кого-то в его присутствии. Отдыхать, так отдыхать, не люблю себя ограничивать.

Потому то, в ту субботу, я отправился к Костяну переписывать Саммерса, но зря прогулялся, выяснилось, что он сам вместе с супругой, которая теперь сопровождала его неотлучно, пошел к Герману.

Герман жил на три дома ближе ко мне и мне пришлось возвращаться.

Погода была отличная, я щурился на солнце и, как всегда весной, чувствовал какую-то цыганскую тревогу, будто предвкушение чего-то.

Полдня мы провели в комнате Германа за вином и магнитофоном, а потом вышли прогуляться.

Я честно планировал идти домой, нужно было еще перевести пару текстов, я бы предпочел это сделать вечером субботы, чтобы в воскресенье уже не тянуло, но, вероятно не судьба.

От остановки в нашу сторону двигалось человек десять, смутно мне знакомых. Они пьяно галдели, ржали, и один из них даже попытался ущипнуть за задницу, проходившую мимо девушку.

Спустя минуту выяснилось, что вся компания очень хорошо знает Костика, и это стало поводом к тому, что нас пригласили в гости. Вернее, нас просто взяли в гости с собой.

Я не сильно удивился, когда Верка, при которой вся компания изрядно притихла, позвонила в дверь знакомой мне квартиры на четвертом этаже. Открыл Леха.

Он был уже достаточно весел и не хило помят.

Я усмехнулся про себя – как же это примитивно.

Мной внезапно овладели какие-то декадентские настроения.

В квартиру меня просто внесли.

Затормозил я только на кухне, прижавшись к стенке.

За моей спиной была такая толкотня, что я в серьез опасался, что кого-нибудь раздавят.

Верка уже предусмотрительно покинула прихожую и, стоя рядом со мной, шептала мне что-то вроде:

- А вот тот рыжий, это Вадим, он в прошлом году на мотоцикле чуть не разбился, а его брат….

Я не то, чтобы сильно интересовался предметом, но пока ничем другим занять себя я не мог.

Пару раз кто-то ткнулся мне в спину.

Леха протиснулся в кухню мимо меня и полез за рюмками в подвесной шкаф.

И вот тут…

Вообще-то и раньше такое бывало. Это все из-за длинных волос – предмета ночных кошмаров отца. Со спины меня уже несколько раз путали с девушкой.

Но одно дело, когда тебе просто свистят вслед, и совсем другое, когда распускают руки.

Я почувствовал, как меня самым похабным образом шлепнули по заднице.

Я обернулся, едва сдерживаясь, чтобы не залепить наотмашь тому, кто это сделал, кем бы он ни был и, буквально, уткнулся взглядом в голую мужскую грудь.

Не знаю, что меня так поразило. Быть может, я просто не ожидал, что у Лехи по квартире разгуливают полуголые мужики. Но… Я безотчетно чего-то испугался.

Парень был выше ростом. Я поднял глаза и увидел растерянное лицо Димки, того самого, который приходил уже к Лехе, когда я бывал у него.

Он как-то неуклюже протиснулся в кухню и подал мне руку.

Он что-то сказал.

Я что-то ответил.

Потом что-то открыли. Что-то налили.

В общем, очнулся я уже утром.

Рядом со мной на диване мирно сопела какая-то растрепанная блондинка.