Этим просто грешно было не воспользоваться, поэтому первые же выходные были посвящены активному массовому досугу.

Поехало нас человек десять. У Костика была «шестерка» и права, у меня только «Волга». Отец права «покупать» не хотел, настаивал, чтобы я сам сдал, а у меня все руки не доходили.

Поэтому за руль пришлось посадить обладателя этого документа. Ничего удивительного не было в том, что действующие права, как оказалось, были только у Димки.

Всю дорогу я сидел рядом с ним и время от времени разглядывал его в зеркале. Видно было только глаза. Но в них можно было утонуть.

Он шутил, смеялся, рассказывал какие-то истории, но не сводил взгляда с дороги и пейзажа за окном.

Только на светофорах мы встречались глазами, и я опускал ресницы. Когда он смотрел на меня, его взгляд становился каким-то особенным. Я не мог бы объяснить, чем именно. Но он смотрел на меня иначе, чем на остальных: на Леху, на Макса Иногда он так смотрел на Маринку…И под этим взглядом мне становилось неловко. Будто в нем было что-то неприличное, что-то запрещенное.

Выехали мы поздно и добрались только на закате.

После недавнего похолодания в доме было сыровато и не сказать, чтобы тепло.

По этому поводу Седов отправился колоть дрова, и меня, конечно же, черт понес туда же.

В который раз я, как завороженный, наблюдал за ним, стоя на крыльце и сжимая губами не прикуренную сигарету.

Ну, к тому, что физическую активность в быту Ди проявляет исключительно с голым торсом, я уже начал привыкать.

Хотя, что я вру Разве к этому можно привыкнуть?

Я готов смотреть на него часами.

- Том, курить, что ли бросаешь? – спросил он, поворачиваясь ко мне спиной и закидывая наверх поленицы очередное бревно, подвергшееся четвертованию топором.

- У меня зажигалки нет, - ответил я, пошарив по карманам.

- Возьми у меня…- как-то хрипло…

Блядь! Что?

- Что?

- В левом кармане у меня в джинсах. Подойди – возьми. Видишь, у меня руки заняты, - упрямая четвертинка никак не хотела ложиться ровно.

Я подошел, как загипнотизированный и, не соображая, что делаю, запустил руку в левый карман на его заднице.

- Том, ты на заднице зажигалки носишь? Сидеть же неудобно, – он отчаянно боролся с непослушной деревяшкой, - в переднем левом.

Боже, что я делаю?!

Голову повело, но рука сама будто потянулась туда.

И меня обожгло.

Тепло его тела. Там. В сгибе бедра. Нет. Не тепло. Жар.

Я готов был поклясться собственной жизнью, что у него стояло.

И когда моя ладонь скользнула в узкий карман, я случайно сжал его.

Димка вздрогнул и шумно втянул воздух сквозь зубы.

На крыльцо вышла Маринка:

- Дим, Том, вы долго еще?

Что долго?

Я был благодарен ей, за то, что она так во время появилась.

И я ненавидел ее за это в ту минуту…

Добравшись таки до зажигалки, я вытащил ее на свет божий и прикурил.

Седов со всей дури пизданул кулаком по деревяшке и вогнал ее до упора.

Ди

После того, что произошло, Том больше не избегал меня, но у него на самом деле было мало времени. Пока он сдавал экзамены, я просто лез на стену. Тревожные симптомы усугублялись – я больше не мог не думать о нем, как о… о партнере по постели… Попытки заглушить это женской лаской ни к чему не привели, но хоть Маринка успокоилась, потому, что я перестал блядовать. Да, конечно, мне было с ней хорошо, но… мне дико хотелось другого.

Как это, интересно, спать с мальчиком?

Я сходил с ума от собственных мыслей, но не мог от них избавиться, и признаться в них не мог.

Когда Том позвонил и сказал, что сдал последний экзамен, мне захотелось упиться в доску от счастья.

Так случилось, что в этом смысле наши желания совпадали. Наши и, еще некоторого числа, наших друзей.

Первую пост экзаменационную   пьянку Том предложил провести у него на даче. Естественно, такая перспектива получила активную поддержку.

В пятницу я отработал, заскочил кое-куда по дороге, в целях снабжения нашей компании водкой и шашлыком, и мы поехали.

По случаю наличия у меня прав, мне выпала честь сесть за руль «Волги» Андрюхиного отца.

- У тебя тут спец аппаратуры часом нет? - сказал я, намеренно усадив Маринку на заднее сиденье и вручив ей, пока не опомнилась, сумку с каким-то барахлом, которое поглотило ее внимание целиком. Рядом с ней сидели Ленка и Леха. Вот с Ленкой то они в ней и копались, повизгивая от восторга.

- Сейчас приедем, я все померяю!

Я сел за руль, она обняла меня за шею сзади и просто засыпала поцелуями.

Энди опустился на сиденье   рядом со мной. Он как-то странно улыбнулся уголком губ, увидев такие излияния благодарности. И это была особенная улыбка.

По дороге я боялся на него смотреть. Потому что спокойно смотреть на него я не мог. Не хватало еще угробить тачку его батюшки.

Рассматривая пейзаж за стеклами, я изо всех сил старался абстрагироваться от мыслей о том, в какие кусты я бы его затащил.

По приезде обнаружилось отсутствие сухих дров в доме. Только   бревна во дворе.

Физическая нагрузка, в свете вышесказанного, мне вовсе не мешала.

Но Зверю хотелось другого.

Все надежды успокоить его рухнули, когда на заднее крыльцо вышел Том.

Он просто стоял и смотрел на меня, сжимая губами сигарету,   и я почувствовал, как у меня встает.

Что ты со мной делаешь?!

Чтобы он, не дай Бог, не заметил этого, я отвернулся и занялся укладыванием сухих дров на сырую поленицу. Ну надо же было найти повод отвернуться!

Но мне безумно хотелось, чтобы он подошел ближе. Возможно, прикоснулся… Он попросил зажигалку Нет. Мне хотелось большего…

 Мне хотелось, чтобы вместо сигареты он сжимал губами мой член…

- Возьми у меня… - это само собой сорвалось. Я выдохнул это, сделав акцент на слове «возьми».

- Что?

Его голос показался мне испуганным.

И это заводило. За его робостью стояло нечто, чего я даже боялся. Как когда-то боялся впервые прыгать с парашютом. Сначала острый пронзающий страх. Потом шаг. Кольцо. И сумасшедшая эйфория полета.

В каждом его робком движении, в голосе, во взгляде, я видел бездну секса.

И демон, который вселился в меня, толкал меня к краю.

- Возьми в кармане…

Он медленно подошел, и его теплая ладонь скользнула по моей заднице.

Но я не ношу зажигали в задних карманах.

Касаясь бедра, рука переместилась в передний карман, и Том невольно прикоснулся к моему концу.

Не почувствовать в каком он состоянии было просто невозможно.

Дрожь в его пальцах. Его тихий вздох у меня за спиной. Я зашипел, как обжегшись, и едва не кончил, не сходя с места.

Нас позвала Маринка.

От досады я чуть руку не разбил о бревно.

Том

Дом протопили, стало тепло и сухо. Водки было – залейся. По этой причине угомонились все только часа в три.

Я собрался выйти покурить перед сном на крыльце, но остановился, как вкопанный на террасе.

У дверей стоял Димка, а Маринка висела у него на шее. Она что-то тихо говорила ему, а он улыбался.

А потом он увидел меня.

Его улыбка стала искушающей, лукавой.

Рука мягко легла девушке на затылок, и он склонился к ее лицу.

Это был долгий и красивый поцелуй.

Более чем откровенный.

Они сосались, наверное, минут пять

И, время от времени, он смотрел на меня.

И я не чувствовал ревности.

Я не мог отвести от него глаз.

Он будто устроил для меня представление.

Но зачем??

Чтобы продемонстрировать мне как он целуется?

Что ж, в таком случае, демонстрация удалась.

Я видел в его объятиях не ее.

Я чувствовал себя настолько не лишним в этой мизансцене, что меня бросило в жар.

Я поднялся в свою спальню.

Прикрывая дверь, я слышал Димкин голос, доносящийся с террасы.

Наверное, они лягут там…

Да какая разница…

У меня просто не было сил заниматься дислоцированием своих гостей по кроватям.

Я упал на постель.

Мне казалось, что температура тела у меня не менее сорока градусов.

Не помню, как я заснул в ту ночь.

Ди

Когда все набрались и разошлись, мы с Маринкой вышли покурить на воздух. На террасе где мы сидели, и так можно было вешать топор.

Пора было ложиться, меня уже изрядно вырубало, а Маринка все щебетала что-то про новые тряпки, повиснув на мне. А я думал о том, какие нежные у Энди руки И улыбался, как дурак, вспоминая его робкое, но такое возбуждающее прикосновение.

Как просто с женщинами. Можно любую, когда угодно. А его нельзя. Нельзя от слова «вообще». Никогда. Только смотреть. Смотреть и мучиться.

Я расслышал его тихие шаги. Маринка даже не обернулась. А я был уверен, что он рядом, еще не видя его.

В полумраке вырисовывался его стройный силуэт.

И я чувствовал, что он смотрит на меня.

Не знаю, что на меня нашло.

Мне хотелось поцеловать его, но каким бы я ни был пьяным, я бы не позволил себе этого. Даже если бы мы были одни.

Или позволил бы?

И я выплеснул свою страсть на доступный объект, то есть на Маринку.

Какое-то извращенное, но непреодолимое желание, чтоб он увидел, как я целую ее.

Она стояла к нему спиной.

А со спины они так похожи…

Он сделал еще пару шагов и остановился.

Теперь его тонкое лицо освещала луна.

Он не сводил с меня глаз.

Он как завороженный смотрел на меня.

Его губы дрожали.

Да! Да! Смотри! Смотри, КАК я хочу целовать ТЕБЯ!

Его силуэт будто растворился в темноте.

Утром Маринка сказала мне, что ночью у нее сложилось впечатление, будто у меня бешенство члена.

Том

Лето, и правда, маленькая жизнь. И в той жизни 1986 на меня волнами накатывали новые ощущения. До близкого знакомства с Ди, я был уверен, что всю жизнь придется косить под Байрона, отвергавшего женскую любовь. Не знаю, какие у лорда классика были причины, но о своих начал догадываться. Мне казалось, что ни одна женщина не сможет всколыхнуть во мне какое-то серьезное чувство. Только встретив Ди, я понял почему.

Но сформулировать это, даже про себя, было равносильно смерти. Хотя, если бы я отважился, звучало бы это приблизительно так: мне в принципе не нужна женщина. Я десятки раз делал то, чего на самом деле не хотел, и боялся хоть раз попробовать сделать то, чего хотел безумно.

Я чувствовал прилив сил. Мне хотелось смеяться. Я ловил себя на том, что иногда улыбаюсь блаженной улыбкой отрешенного хиппи. Это было всепоглощающее ощущение счастья. Просто потому, что мы виделись каждый день, потому, что он был рядом.

Конечно, я не осмелился бы сказать о том, что чувствую под дулом пистолета, но я так устал бояться. Я получал удовольствие от того, что могу видеть его, говорить с ним. И потом бесконечно вспоминать эти разговоры и взгляды. Как тогда, например, когда он целовал Маринку у меня на глазах.

Правда иногда, подобные мысли и воспоминания доводили меня до состояния, в котором я уже с трудом себя контролировал.

Все равно приходилось это скрывать.

Но наши общие знакомые почему-то взяли моду подъебывать меня относительно того, что я, наверное, влюбился.

Видимо, хуево у меня это получалось.

Слава Богу, никто не догадывался о том, кто является объектом этой влюбленности.

Да нет. Пожалуй, даже больше, чем влюбленности.

Влюбленность у меня была в некоторых моих девчонок, но это чувство нестабильное и быстро проходящее, тем более , что причин для отказов у них не было никаких.

Невозможность. Обстоятельство непреодолимой силы. Этого не должно быть между   мужчинами. Это извращение. Но от этого так сладко щемит в груди…

И все труднее скрывать и держать себя в рамках.

И были моменты, когда это давалось на грани возможного.

Один из таких моментов пришелся на второе августа.

Была суббота, погоды стояли что надо и, прямо с утра, мне позвонил Макс, (который жил в Димкином доме, только во втором подъезде, у него мотоцикл еще был…), с предложением дернуть на пруды, а то потом дожди затянут и так далее.

Предложение показалось мне вполне рациональным, и через час я стоял у максова подъезда с сумкой через плечо, в окружении прочих членов и не членов нашей компании.

Что-то Димка задерживается…

… подумал я. Я не позвонил ему, в полной уверенности, что это сделал Макс.

Наконец, сам инициатор поездки спустился вниз вместе со своей миниатюрной подружкой.

- Седов-то где, не пойму…- сказал я, пожав ему руку.

- Так он не поедет.

- Как? – мне показалось, что разочарование прозвучало в моем голосе слишком явственно.

- Да ты что? Сегодня же…

Он не договорил, потому, что вся наша толпа засвистела и заорала, глядя в сторону подъезда.

Я обернулся, и у меня перехватило дыхание.

В нашу сторону направлялись двое парней в голубых беретах и форме ВДВ.

Одним из них был Димка.

Я глаз отвести от него не мог.

И он так же смотрел на меня.

Улыбаясь, он подошел, поздоровался со всеми и протянул руку мне.

Я хотел что-то сказать. Наверное – «привет». Но не смог. И будто ожидая, что я что-то скажу, он смотрел на мои губы.

Я молча вложил свою руку в его раскрытую ладонь, и он сжал ее как-то… очень нежно…

- О, здорово, Том! – из транса меня вывела Лехина рука, обрушившаяся на мое плечо.

- Ага, - это все, что я смог произнести, пожимая его руку.

Оказалось, что вторым парнем в форме был именно он.

Как я мог упустить! Сегодня же день ВДВ!

Леха, что-то говорил, завладев вниманием толпы, а Димка так и стоял напротив меня и улыбался.

Как же он смотрит!

Это так смущало. Будто он мог увидеть мои сумасшедшие желания. Я опустил глаза. И взгляд невольно остановился на его груди.

Куртка была расстегнута, под ней рябила сине-белыми полосами тельняшка.

А под…

Гладкое загорелое сильное тело И как так получилось, что весь июль мы провели рядом, и так и не съездили вместе на пруды?…

Я бы так хотел видеть его, почти совсем без одежды…

Но не думаю, что на пляже у меня самого был бы шанс скрыть свое состояние.

Так что, и слава Богу, что так получилось…

- Том…- он легонько толкнул меня в плечо, - Ты меня слышишь?

Он что-то говорил?

- Да…

Он улыбнулся, поймав мой взгляд.

- Ты… прости, я совсем забыл, что сегодня…

- Да ладно, чего ты, - его рука легла на плечо.

Боже, зачем ты это сделал?

У меня и так уже колени подгибались.

- Я… тебе идет…- сказал я, и это была чистая правда.

- Нравится?

Мне казалось, что я стою рядом с Солнцем. Он светился будто изнутри.

И что я должен ответить?

- Да, очень…- услышал я свой голос.

Нравится? Да я с ума чуть не сошел, когда увидел   тебя сейчас…

Блядь, как же ему идет форма!

И на хуй я надел эти джинсы?!

Туда и надел. Только они были чертовски узкими, чтобы не заметить, как у меня стоит.

Мне и так достаточно было его присутствия, чтобы быть в приподнятом настроении, но это…

От него веяло грубой необузданной силой. И вот эти все погоны и галуны, медали и   серебряные шнуры аксельбанта, сделали ярче какую-то ее грань.

Эта сила подчиняла меня себе. В ту минуту я почувствовал всю свою беспомощность перед ней. Она ломала меня, повергала в трепет и рушила все устои, за которые еще пытался ухватиться разум.

Это был сексапил просто ядерной мощности.

Я готов был упасть к его ногам.

- Том, нам пора…- он снова сжал мою ладонь, - наверное, завтра уж позвоню. Сегодня – сам понимаешь, - он как-то виновато развел руками.

- Да, - я улыбнулся, - а если похмелье?

- Переживу.

Всю дорогу я думал о нем и, как следствие, по прибытии, джинсы снял далеко не сразу.

Я заплыл на середину пруда и, наконец, остался в полном одиночестве. С берега едва доносился детский смех и мерный гомон голосов.

Прохлада воды остудила меня немного, но, закрывая глаза, я снова видел его.

Вернувшись к своим, я тут же получил холодного вина в бумажном стакане.

Через какое-то время, меня начало знобить.

Приехали… Тепловой удар…

Остаток дня, я просидел в тени, натянув джинсы и футболку.

На закате я уснул, прислонившись к стволу березы.

И проснулся с дикой головной болью.

Возвращаясь от станции, мы зашли к Максу, который располагал еще некоторым количеством   спиртного и пустой квартирой.

Семь человек набилось в лифт, и у меня не было ни малейшего желания быть восьмым.

Я спустился ниже на один пролет и передо мной открылись двери второго лифта.

Какой-то пожилой мужчина и женщина средних лет вышли на площадку и направились к выходу.

Не успел я нажать кнопку, как дверь подъезда хлопнула, и послышались быстрые тяжелые шаги, будто кто-то бежал.

Почему-то мне стало страшно.

Я вдавил кнопку изо всех сил, двери уже почти сомкнулись, когда между ними протиснулась нога сорок третьего размера в солдатском сапоге.

Я захлебнулся на вдохе и вжался в стенку.

Нашивка ВДВ на плече. Золотой парашют на голубом фоне.

О, Боже мой!

Упор локтем, и сильные руки разжимают двери, которые, спустя секунду,   с грохотом смыкаются за широкой спиной.

И я тону в этих пьяных голубых глазах…

Я пошевелиться не могу под этим взглядом.

Он стоит не двигаясь, тяжело дыша.

Быстро же ты бегаешь…

Он немного растерян.

Но вот его губ касается улыбка, и в глазах светится что-то очень похожее на счастье.

Что-то озорное и опасное, что-то безумное.

Что-то, что мне хочется попробовать.

- Том…- наконец произносит он, немного отдышавшись, его пальцы касаются кнопки с цифрой «7» и он вопросительно смотрит на меня.

- К Максу?

Я   кивнул, не сводя с него глаз, и лифт тронулся.

Мы молча стояли друг против друга. Я смотрел на него, слушал его дыхание и каким-то шестым чувством ощущал как бешено колотится его сердце.

Сколько же в нем секса.. В каждом движении, в каждом вдохе и выдохе, в каждом взгляде, жесте, слове…

Он так же тяжело дышит, когда делает это?

И я   представил, как этот самец в форме Воздушно-Десантных Войск делает ЭТО…

Со мной…

Я почувствовал как кровь приливает к лицу И не только к лицу. Я был так возбужден, открыт, уязвим и беспомощен, против исходящей от него волнами силы, что едва сдерживался, чтобы не сползти по стенке вниз.

Кабина зависла на седьмом, и двери открылись.

Пространство тут же наполнилось голосами.

- О, какие люди!

- Герой дня!

- Где второго потерял?

- А вы его не видели? – спросил он.

- Нет, - ответил Макс.

Остальные покачали головами.

Маринка подошла к нему, и он ее обнял, но как-то… не глядя…

- … да у метро потерялись. Он, дурак, в автобус прыгнул, а я на такси. Не знаю куда он делся. Тут не выходил. Пойду поищу, а то влезет еще куда.

Он походя поцеловал Маринку в щеку и вернулся к лифту.

На удивление, она не возмущалась.

Наверное, заранее договорились, у кого восьмого марта, у кого второго августа…

Все это время я стоял, прислонившись спиной к стене, и смотрел на него, впитывая каждое слово, любуясь каждым движением.

Это жесть! Я не могу…

Вдруг он обнял меня за плечи и потянул немного к себе.

Боже, что он делает?!

Его рука коснулась кнопки и та загорелась оранжевым светом.

Двери распахнулись, и он шагнул в кабину.

Он не сказал ни слова.

Он только едва заметно улыбался и не сводил с меня своих пьяных голубых глаз.

Оставшись в одиночестве, я сделал все, чтобы восстановить дыхание.

В горле пересохло. Головная боль накатила новой волной, еще тяжелее предыдущей.

Надо было срочно чего-нибудь выпить и попробовать вписаться поспать.

Впервые за несколько месяцев я изменил своему правилу возвращаться домой на ночь.

Через час мне удалось задремать на софе в комнате Макса. С кухни часть отдыхающих переместилась туда на предмет послушать музыки, а система у Макса стояла такая, что на кухню не принесешь.

Вот я и задремал под шумок.

Уходя на кухню, ребята не стали меня будить. Я говорил, что голова раскалывается, вот и не стали тормошить.

Я слышал сквозь сон, два или три раза хлопнула входная дверь.

Кто-то ушел, наверное…

Уже глубокой ночью, я проснулся от чудовищного сушняка. Но сразу отметил, что голова больше не болит.

Я открыл дверь в прихожую и застыл на месте, как вкопанный.

Не то это моя природа шутила со мной такие шутки, не то я обладал каким-то мистическим везением оказываться рядом с ним в интимные моменты его жизни, но, то, что предстало передо мной, вполне подтверждало обе эти версии.

В глубине прихожей, подальше от кухни, с которой доносились негромкие голоса, и от входной двери, в полумраке, прижимая к стенке длинноногую брюнетку и с азартом задирая ее юбку, стоял ОН.

ЕГО губы впивались в ее рот, и он тихо рычал.

Я слышал, как звякнула молния, когда ОН расстегивал ширинку.

Кажется, в этот момент, я прикрыл рот рукой, чтобы не выдать себя стоном.

ЕГО широкая ладонь скользнула от ее колена выше, и стройная нога легла ЕМУ на бедро.

И ОН достал.

Я почувствовал, как начинаю оседать на пол, и удержался за ручку двери.

Глаза привыкли к темноте, и я различал, как ОН просится языком в ее рот.

А потом, чуть согнув колени и двинув бедрами вперед, ОН вошел.

Тяжело дыша, накрыл ее губы своими, заглушая стоны.

Моя рука сама потянулась вниз…

ОН запрокидывал голову, кусая губы, зарывался лицом в ее темные волосы, и двигался, двигался, двигался…

Вскидываясь, как дикий жеребец, ОН делал это с сумасшедшей страстью, но ни разу не открыл глаз.

Ни разу не коснулся ее груди.

Хотя она и не настаивала, сконцентрировавшись, вероятно, на более сильных ощущениях.

И все это, не снимая голубого берета…

И когда ОН выгнулся, и по ЕГО сильному телу прошла сладкая дрожь, ОН простонал так тихо, а я услышал так отчетливо:

- Мой…

Я остановился в секундах от оргазма, хотя всего лишь сжал легонько свой член.

Его поцелуи стали нежными. Он взял лицо девушки в свои ладони и прошептал:

- Спасибо, малыш… - и только тогда открыл глаза.

- Дим, а до кровати можно было дотянуть?

- Нет, - тихо засмеялся он, - разве тебе не понравилось?

- Понравилось, конечно. Необычное ощущение от опасности, что нас накроют, - она улыбнулась и поцеловала его в губы.

- Пойдем? – он потянул ее за руку.

- Не, я схожу в душ и лягу, вроде, там никого… - она кивнула на дверь, рядом с которой стоял я.

Я отступил на шаг.

- Ладно, сейчас пойду посижу чуть-чуть и тоже лягу…

Я вернулся на софу и улегся, как будто и не вставал.

Выйдя из ванной, Маринка остановилась в проеме и нашарила на стене выключатель.

Сквозь ресницы я видел, как она щурится на свет и поправляет юбку.

Обнаружив меня, лежащим на софе, она выключила люстру и, как я понял, отправилась на поиски ночлега в большую комнату.

Судя по всему, поиски увенчались успехом.

С кухни все так же доносились тихие голоса. Я не мог разобрать кто говорит. Они сливались в шум, похожий на шум волн.

Я почувствовал чудовищную усталость и на меня снова напал озноб.

Я завернулся в лежащий на софе плед.

Он что, нарочно это делает?

Не знаю, насколько нарочно, но  точно хорошо…

Да что ж так трясет то…

Признаешь, что от возбуждения или снова все свалишь на тепловой удар?

Но, Боже мой, как это было красиво!

Он стоял у меня перед глазами.

Сильный, разъяренный похотью, абсолютно неуправляемый Зверь.

И мне захотелось повернуть время и пережить это снова.

Только будучи с ним вместо нее.

И перед внутренним взором поплыли такие видеосюжеты, что   из ледяного озноба меня бросило в жар.

О том, чтобы встать и пойти попить не могло быть и речи.

Я просто в обморок упаду, если снова столкнусь с ним сейчас.

Я нашарил в джинсах холодок и сунул под язык сразу две таблетки.

Это несколько уняло жажду и, как следствие, остудило жар.

Там все ныло от неудовлетворенного желания.

Он же правда сказал это: «Мой…».

От потрясения я был на грани потери сил и, как-то внезапно и резко,   снова провалился в сон.

Проснулся я от того, что в дверь, кто-то с грохотом ввалился.

Я вздрогнул, в ту же секунду предположив, кто это может быть.

И не ошибся.

На меня повеяло тонкой смесью парфюма, табака и свежего перегара.

Да, наверное, это и правда забавно, но мне нравится эта смесь. Она как наркотик…

Нет, не вчерашний перегар, а оставшийся от только что выпитой рюмки. И шлейф одеколона, пропитанный ветром Московских окраин и дымом сигарет.

Так пахнет мужчина. Настоящий мужчина. Мой мужчина.

Сердце забилось как сумасшедшее, когда софа прогнулась и скрипнула под его весом.

И я почувствовал, как он прижимается ко мне грудью и обнимает за талию.

Мне хотелось больше всего вскочить и убежать, но я не мог двинуться с места.

Я не смел поднять глаза.

Он с Маринкой меня перепутал… Боже, я с ума сойду… Я же не смогу ему сопротивляться!

Его рука переместилась мне на грудь и замерла.

А если он опомнится?!

Я едва дышал, изо всех сил притворяясь спящим, еле сдерживая дрожь.

И тогда он прижался бедрами к моей заднице, и я почувствовал его твердый горячий член.

А потом он зарылся лицом в мои волосы, поцеловал плечо и едва слышно произнес:

- Энди…

Нет. Это ни с чем нельзя перепутать.

Дыхание перехватило.

А он собственнически положил руку мне на бедро и… уснул…

Все-таки он был пьяный в хлам.

Это пугало и возбуждало одновременно, а его возбуждение просто сводило меня с ума.

Он назвал меня по имени Если бы он думал, что лег с Маринкой, почему он произнес мое имя?!

Этот вопрос не давал мне покоя.

Но ощущение его близости, силы его рук успокаивало.

Беспокоила меня только та деталь, что упиралась мне…

О, Боже!

… между ягодиц.

Как бы там ни было, я поддался искушению уснуть раньше, чем эта деталь успокоилась.

Я был просто вымотан.

Ди

Тот случай на даче, так запечатлелся в моей памяти, что все лето я избегал совместных с Томом поездок в места народного купания.

Я был уверен, что не выдержу.

Утром второго августа за мной зашел Леха и мы вместе собрались в центр.

Как на парад, даже акселя нацепили. И только, когда мы спускались в лифте, я вспомнил, что не предупредил Тома.

Пришлось судорожно искать предлог, чтобы по дороге заскочить к нему, оставив Леху, ну у подъезда, скажем.

Предлог найден не был. Оставалось только надеяться, что он поймет и не закроется снова.

Конечно, я ругал себя, но когда мы вышли во двор, проблема решилась сама собой.

Ребята купаться собирались ехать, и вся толпа стояла в моем дворе. Среди прочих Макс, Маринка и… Энди.

Он был каким-то странным. Будто ему только что сообщили какую-то немыслимую новость или что-то в этом роде.

Он смотрел на меня так, будто хотел о чем-то спросить или что-то сказать, но был чем-то так потрясен, что не мог.

Я пожал ему руку. Вернее, я Это было даже не рукопожатие. Мне хотелось почувствовать нежность его руки, чтобы вспомнить… то прикосновение ярче.

Губы едва приоткрыты… Как хочется попробовать… Волосы рассыпаны по плечам… Как хочется зарыться в них ладонью…

- Том, я сегодня поздно…

Господи, я же не Маринке даже это говорю!

Мне показалось, он меня не слышит, и я осторожно потряс его за плечо.

- Том…

Он будто очнулся, смутился и начал извиняться, за то, что забыл какой сегодня день.

А потом, я просто почувствовал кожей его взгляд.

Он скользил по моей груди.

И   Том едва слышно прошептал:

- Тебе так идет…

О, да! Это было то самое, что обязательно нужно сказать десантнику в этот день!

Потому, что у десантника от этого улучшается настроение, а еще у него от этого … встает, когда такие вещи ему говорят красивые девочки.

Бля! Детка, что же ты творишь со мной…

- Нравится?

- Да, очень…

О, как у меня стояло!

И стояло весь день.

Прогулка началась   с «Площади Свердлова» и развивалась в сторону Парка Горького.

В 86 еще не было таких массовых агрессивных действий со стороны десантуры, как позже в девяностые. Но дух свободы кружил нам головы. И это рационально для тех, кто имел дело с самой коварной и загадочной стихией.

Это был взрыв.

Армейская ностальгия, пшеничная водка, Красная Площадь, Садовое Кольцо, знакомые лица, малахитовая зелень парка, Москва-река, Крымский Мост.

И весь этот калейдоскоп на таком позитиве и в состоянии такого возбуждения, что крышу сносило.

К вечеру я понял, что для полного счастья мне не хватает только одного – всадить виновнику этой эйфории по самые некуда.

Между тем Леха набрался. Пили, вроде, одинаково, но что-то его разморило. Я повез его домой, а ребята двинули в парк у ЦДХ.

Уже на районе, отоспавшись в метро, Леха сиганул в автобус за каким-то хуем, а я тут же взял такси.

Полчаса прождав его на остановке, я заметил, как с другого конца в мой двор выворачивает компания человек из семи.

Макс… Ленка… Может они его видели?…

Том…

Все.

Меня сорвало. Мне нужно было сейчас же его увидеть.

Он последним зашел в подъезд.

Я прибавил шагу.

На лестнице, я чуть не снес какого-то дядьку.

Двери уже закрывались, когда я просунул между ними ногу.

Такого я и предположить не мог.

Том был в лифте один.

Я готов был, по-моему, на все.

Но тут, я посмотрел в его глаза и почувствовал его испуг.

Он весь в стенку вжался.

И я не мог пошевелиться. И не смотреть на него не мог.

Так и простоял против него всю дорогу до седьмого.

Какой же красавец… Таких не бывает… И эта его робость…

Она будила Зверя…

Я не посмею этим воспользоваться…

Не знаю, насколько эти помыслы были благородными, но я боялся потерять его доверие, боялся, что, напугав его, я больше не смогу с ним видеться.

Конечно, я был пьян. Будь я трезвый, я бы даже мысли не допустил, что могу его вот так запросто зажать в лифте.

Но, блядь, как же этого хотелось!

Я отдышался как раз к тому моменту, когда за моей спиной открылись двери.

Как только я вышел на площадку, на меня обрушился шквал голосов.

Все чего-то орали, поздравляли типа.

Я спросил про Леху, которого, как выяснилось, никто не видел, и решил все-таки сходить его поискать.

Маринка сказала, что останется у Макса вместе с Ленкой, и тонко намекнула, что было бы не плохо, если б мы зашли.

На том и порешили.

Я обернулся к лифту.

Рядом с ним, прислонившись спиной к стене, стоял Том и неотрывно смотрел на меня.

Ребята зашли в квартиру и прикрыли дверь.

Кнопка вызова была как раз за спиной Тома, но он стоял как вкопанный.

И я снова залюбовался им.

Я был настолько пьян, что не пытался этого скрывать.

Я позвал его по имени, но он не прореагировал.

Тогда я обнял его за плечи и потянул к себе, чтобы добраться до кнопки.

Он вздрогнул и сам ко мне подался.

Еще немного и я бы не удержал себя.

Но я нашел в себе силы оставить его.

А потом я нашел Леху. Этот красавчик лакировал водку пивом, в одном из дворов на другой стороне улицы, в компании каких-то парней. Парни оказались его знакомыми, которых он встретил в автобусе.

Я, было, повел его домой, с тем прицелом, чтобы к Максу пойти уже в одно лицо. Тогда есть вероятность, что Ленка заговорит Маринку и они завалятся спать пораньше. А я получу возможность беспрепятственно созерцать своего ангела.

Но мечтам моим сбыться было не суждено. Уже у подъезда Леха опомнился, захотел бабу и вознамерился идти к Ленке домой. Пришлось вести его к Максу.

Мы ввалились в прихожую и Леха тут же поволок Ленку в большую комнату.

На кухне сидел Макс и еще человек пять.

Тома я не заметил. И не слышал его голоса.

Ну, да… Принцесса спит только дома…

Дверь, за которой только что исчезли Леха и Ленка, открылась и в прихожую вышла Маринка, и тут же на мне повисла.

И я понял, что не могу больше терпеть.

Сейчас! И не секундой позже!

В полумраке расплывались контуры, и я уже почти верил, что передо мной стоит ОН.

Если закрыть глаза и зарыться руками в волосы, можно думать, что это ОН…

Я с ума сошел…

Я прижал Маринку к стене и закрыл глаза.

Да! Это ОН! ОН! Только не смотри! Иначе все растает!

Это не она! Это ЕГО беспомощно нежные губы открываются моим…

Я был в таком состоянии, что если бы она, не дай Бог, начала ломаться, отказа я бы просто не понял.

Мне было пох что нас могут накрыть.

А, учитывая стихийные масштабы моей разгулявшейся фантазии, это даже заводило.

При чем заводило не хило.

Я никогда с ним этого не сделаю Но кто может мне запретить делать это, думая о нем?

Представь себе, что бы было, если бы ты трахал его сейчас, и вас накрыли…

В этой изощренной фантазии скрывалось семя моего права на его тело.

Он бы сгорел со стыда…

Я резко вошел, едва не закричав в голос.

А он такой узенький, наверное…

Я задыхался.

И горячий… там…

Я больше не гнал от себя эти мысли, но мне дико хотелось их реализовать.

А пока, я всаживал со всей дури, ни о чем не думая, кроме него.

И когда кончал, я едва удержался, чтобы не произнести его имя.

После этого экспромта в прихожей, я значительно взбодрился и пошел по второй взлет уже на Максовой кухне.

Мы с хозяином оказались самыми стойкими.

Когда все уже закончилось, Макс отправился спать на лоджию, а я свернул в маленькую комнату, припомнив, что Маринка собиралась спать здесь.

В темноте я чуть не ебнулся, споткнувшись о максовы гантели,   но сгруппировался и тут же сориентировался на местности.

Справа стояла софа, на которой и спала Маринка.

Я лег рядом и почувствовал, что готов ко второму сету.

И опять перед глазами встал ОН.

Как тогда, когда я растирал его коньяком И снять с него джинсы… Какая нежная кожа… Поцеловать его в губы… Прижать к себе, преодолевая его испуг… И   заставить его стонать…

- Энди…- кажется, я   произнес это вслух…

Это последнее что я помню, перед тем, как словить фазу.

* * *

Я проснулся на рассвете. Моя Маринэ, как я иногда называл ее на армянский манер, спала, повернувшись ко мне задницей.

Ну, во-первых, естественно хотелось пить.

А во-вторых, я был готов выдавить себе в рот полтюбика пасты. Вчерашний перегар принял катастрофические масштабы.

Собственно это я и сделал, поднявшись и пошатываясь войдя в ванну.

Добившись, во истину арктического эффекта посредством мятной пасты, я напился воды из под крана, отлил и решил придавить еще пару часиков.

Я вернулся в комнату и лег на софу, обняв Маринку за плечи.

Она повернулась на другой бок и теперь лежала ко мне лицом, которого правда не было видно под растрепавшимися волосами.

Я сунул руку под плед и сжал ее колено.

Странно… Когда мы трахались в прихожей… Бля, мы трахались в прихожей?! На ней вроде юбка была…

Догадка поразила меня, как молния.

Когда я отводил тяжелую прядь за плечи, я заметил, как дрожит моя рука.

Рядом со мной лежал Энди. Длинные ресницы в полумраке казались еще темнее. Губы были немного приоткрыты и, с них срывалось едва слышное дыхание.

Я склонился над ним, не в силах отвести взгляд.

Мне безумно хотелось поцеловать его.

В штанах пульсировало желание.

О, Господи… Только прижаться к нему…

И я прижался к нему бедрами.

Там.

Как он близко…

Я готов был кончить.

Тогда он открыл глаза.

Я вздрогнул.

Там все свело.

Этот взгляд был таким желанным и возбуждающим и, в тоже время именно он сделал невозможным неизбежное.

Я резко отстранился и выдохнул:

- Энди…

И он, почему-то, тоже вздрогнул…

- Дим, ты чего не спишь?

- А ты чего? – прошептал я, улыбаясь счастливой улыбкой идиота.

- Потому, что ты ворочаешься, - его взгляд был каким-то по-детски чистым.

- Прости…

Он не спросил, что я делаю с ним на одной софе, только закутался в плед поплотнее.

- Холодно?

- Немного. Это из-за вчерашнего…

- Вчерашнего?

- Я словил тепловой удар.

- Том…

- Что?

- Как так получилось?

- Так всегда бывает, когда ты так близко к Солнцу… - он как-то странно улыбнулся.

- А ты не обгорел?

Это точно Дьявол тянул меня за язык.

- Не знаю… Я не смотрел…

- Давай я посмотрю…

Я почувствовал, как по его телу снова прокатилась дрожь, и он тихо зашипел, втягивая сквозь зубы воздух.

- Посмотри…

Я, как в помутнении рассудка, стянул с него плед и снял футболку.

Он не сопротивлялся.

И когда остался по пояс голым, лег на грудь.

- Я так не вижу. Надо свет включить… - я хотел видеть все в подробностях.

- Не надо…- прошептал он, - Потрогай…

У меня дыхание сбилось.

Рука скользнула по его гладкой спине.

- Не больно? – я касался его кожи только кончиками пальцев.

Он тряхнул головой, по плечам рассыпались темные шелковые волны, и моя ладонь утонула в них.

 - Не-ет…

Боже, как он это простонал!

- Значит не обгорел…

- Мне холодно…

Я накинул плед ему на плечи и теплым дыханием дохнул на его шею.

- Так теплее?

- Да. Ты горячий…

- Согреть тебя?

Это было как во сне.

- Как?

- Собой. Я же горячий…

- А как это?

Он снова повернулся на бок и посмотрел на меня своими темными глубокими глазами.

- Вот так, - забываясь, я обнял его за плечи и притянул ближе.

И, - О, Боже! – его прохладная ладонь скользнула мне на грудь.

- Давай еще поспим?

- Как скажешь… - покорно прошептал я.

Мой мальчик и правда уснул. И мне казалось уже, что он и не просыпался. И все это просто мне приснилось.

Но его белая футболка валялась на кресле, а его рука лежала на моей груди.

А я не мог сомкнуть глаз. Не мог на него не смотреть.

Он вздохнул во сне, и его тонкие пальцы непроизвольно сжали мой сосок.

Я закусил губу, чтобы не застонать, и чуть не кончил в штаны.

Том

Я проснулся от того, что почувствовал холод.

Всю ночь я прижимался к кому-то сильному, надежному и теплому.

На рассвете это ощущение растаяло.

Я открыл глаза и повернулся на другой бок. Вся левая сторона затекла.

Я с наслаждением потянулся и устроился поудобнее.

Волосы упали на лицо, пока я возился, но я не стал убирать их.

Он спал рядом всю ночь…

Я слышал, как в ванной шумит вода.

Ну конечно, это он. Как кот намывается…мартовский…

Я боялся, что он вернется. И безумно этого хотел.

И он вернулся.

Снова лег рядом и, скользнув под плед, сжал мое колено.

А потом убрал волосы с лица, и я почувствовал, как участилось его сердцебиение.

И мое тоже. Когда он прижался ко мне бедрами.

Теперь он не мог меня ни с кем перепутать.

Уже достаточно рассвело.

Я должен был это прекратить.

И я открыл глаза.

Он вздрогнул и судорожно хлебнул воздух. И губы его дрожали.

Как же мне хотелось подставить им свои.

И чтобы не сделать этого, я спросил:

- Почему ты не спишь?

- А ты? – хрипло прошептал он, и у меня закружилась голова.

- Ты ворочаешься…

- Прости…

Его дыхание, свежее, теплое, нежное касалось моего лица.

Я закутался в плед, в слабой попытке защититься.

От чего? От своего желания, которое жгло меня изнутри?

- Холодно?

И я соврал:

- Да. Из-за вчерашнего… Тепловой удар…

Мне было не просто жарко. Мне было горячо.

- Как это получилось?

В его голосе неподдельная нежность и забота.

Ничего не соображая, я выдал:

- Так всегда бывает, когда ты близко к Солнцу.

И он, правда, был как солнце. Он обливал меня своим теплом.

- Ты не обгорел?

- Не знаю. Посмотри…

Это безумие!

Я позволил ему снять с меня футболку.

Мои соски были такими твердыми от возбуждения.

Чтобы он этого не заметил, я лег на грудь.

- Надо свет включить. Я не вижу…

Нет! Не надо! Я сгорю от стыда!

- Не надо. Потрогай…

Кто тянул меня за язык?!

Я едва не лишился рассудка, когда он коснулся моей спины. Я вжался бедрами в подушки и выгнул спину.

- Больно?

- Нет…- я застонал в голос.

- Значит, не обгорел…

- Мне холодно…

Я снова соврал. Но я так хотел его ближе.

Он укрыл меня пледом и коснулся жарким дыханием шеи.

И обнял, согревая собой.

Я не удержался и положил руку ему на грудь.

Он весь горел.

И его сердце бешено колотилось.

- Давай еще поспим?

Или мы оба сойдем с ума Оба?

Тогда я с трепетом и ужасом осознал впервые, что это сумасшедшее влечение взаимно…