Голова болела просто адски, кроме того, озадачивали серьезные провалы в памяти. Я не помнил абсолютно, кто такая эта блондинка и зачем я на нее полез. Собственно сам процесс я тоже помнил очень неясно, но от этих воспоминаний как-то даже мутило.

Чудовищно хотелось пить.

Я встал, и, надев на голое тело чью-то случившуюся на кресле рубашку, которая размера на четыре была мне велика, наконец, обнаружил, что стою посреди большой комнаты в Лехиной квартире.

Сто раз зарекался так не напиваться. И до дома-то рукой подать.

Блондинка глубоко вздохнула и повернулась на спину. Ну да… Ничего так конечно…

Но все равно что-то в этом такое было, отчего хотелось срочно залезть в душ и стоять там часа два.

Но сначала попить. А потом домой и в ванну.

Тут я заметил, что на другом диване у противоположной стены мирно спит еще одна девица.

Эта точно не моя.

Брюнетка с длинными волосами лежала, закутавшись в одеяло, и будто даже во сне старалась занимать как можно меньше места на постели. Вероятно недавно кто-то с этой же постели встал. Интересно, а они присутствовали, когда мы трахались с этой блондинкой, или может быть они трахались рядом. А может мы вообще трахались все вместе? Господи…

Стало еще паршивее.

Проходя мимо двери в ванну, я услышал шум воды.

Это должно быть тот герой, которому так же повезло как и мне.

Интересно кто это. Леха? Или кто-то из наших многочисленных друзей. Я вообще не представлял, расходился ли вчера кто по домам или все остались здесь.

На столе в кухне стояли две открытые, но недопитые и, по всей вероятности, уже изрядно выдохшиеся бутылки коньяка, три пустых рюмки и стакан с остатками фанты.

Я сполоснул его и наполнил холодной водой из под крана.

Пока я пил, желание побыстрее добраться домой возросло неимоверно и, налив второй стакан, я, на ходу отпивая, направился на розыски собственной одежды, но не успел сделать и двух шагов, как дверь ванны распахнулась, и я просто врезался в Димкину грудь, расплескав холодную воду прямо на него.

Он тихо зашипел, вскрикнул и, вероятно инстинктивно, схватил меня за плечи, не то останавливая, не то удерживая.

- Блин! Холодно же… - он улыбнулся.

Я быстро запахнул рубашку. По его глазам я понял, что он “тактично не заметил” этот жест и только уголки его губ чуть дрогнули.

- Не спится?

- Домой пора.

- Сегодня же воскресенье, куда торопиться то? Похмелиться не хочешь?

Я поморщился при одном упоминании об алкоголе.

- Ну, хорошо, давай я похмелюсь, а тебе чайку крепкого, чтоб попустило.

Димка по-хозяйски поставил чайник, нашел в холодильнике не начатую бутылку и опрокинул сразу полстакана.

Я отвернулся.

- Как эту гадость можно пить с утра?

Димка тихо засмеялся. На его бедра было намотано полотенце, больше на нем ничего не было. Он очень хорошо сложен. Такие плечи. На таких плечах можно держать небо.

- Привычка.

- Да ладно. Ты же спортом вроде занимаешься.

- Одно другому не мешает. В моем случае. А ты чем занимаешься?

- Я в Инъязе учусь.

- Ну и как?

Я пожал плечами.

- Мне нравится. А ты что заканчивал?

И как-то так случилось, что мы просидели на кухне часа два. Разговаривая обо всем. О девках, о музыке, о том, как Димка служил в армии, о том, что у него бабушка в Кенигсберге живет, о том, что возможно, мне разрешат выезд в капстрану на предмет усовершенствования языка. Оказывается, он слышал кое-что о моем отце. Вернее он знал только о роде его деятельности, но такой род деятельности сам по себе о многом говорит.

Он рассказал о своем. Здоровый был мужик. Кузнец. А сердце было слабое.

Так интересно. Иногда мне казалось, что у моего сердца совсем нет, и я никогда не задумывался, насколько оно может быть слабым на самом деле. А в то утро почему-то подумал об этом. Солнце неистово освещало верхние этажи моего дома, который был виден из окна кухни. Этот день будет ясным.

Моя недавняя раздражительность и хандра как-то сами собой развеялись. Горячий крепкий чай поставил мозг на место, и теперь прошедшая ночь казалась незначительным и даже приятным приключением, но каким-то далеким. Будто это было в другой жизни.

Я так и сидел на табуретке в этой длинной светлой рубашке и периодически прикуривал “Космос”.

- А тебе идет, - вдруг сказал Димка.

- Что идет? – я не сразу понял о чем он.

- Рубашка моя тебе идет, - засмеялся он.

- Это твоя?

Впрочем, после столь долгой и приятной беседы я вполне комфортно чувствовал себя в его рубашке, но меня смущало другое – получается, это с Димкой мы ночевали в одной комнате и черти чем занимались всю ночь. Во всяком случае, я.

- Дим, а вчера… Ты во сколько лег? – я не знал как подступиться к интересующей меня теме.

- О, лег я только сегодня, - он снова улыбнулся, - твоя пассия ночью так стонала, что я отработал тройную нагрузку.

Я, честно говоря, плохо помнил детали, но мне показалось, что не так уж она и стонала.

Может, это не она стонала, а кто-то другой, лежащий на той же постели…

В общем, не хватало только этого.

- Ладно, Том, чего ты переживаешь? И не такое случается, подумаешь. В принципе, при наличии отсутствия койко-мест, я удивляюсь, как это все вообще не превратилось в оргию на полу.

Он говорил об оргии на полу, как о чем-то обыденном и непримечательном.

Не то чтобы я был неискушен в подобных удовольствиях, но все-таки у меня были какие-то рамки. У него, по ходу, никаких.

Весело, нечего сказать. Есть вероятность, что от моих стонов, этот кобель перевыполнил все нормативы втрое. Такого еще не бывало.

Я почувствовал себя как-то не ловко.

А Димка налил еще полстакана, уже раз в пятый, наверное, за эти два часа, и, как ни в чем не бывало, опрокинул коньяк себе в горло и закусил лимоном.

Потом проснулся Леха, Лехина дама, и еще пара Лехиных приятелей, вылезли из постелей Маринка и Светка, та самая незнакомая блондинка, я принял душ, оделся, утро плавно перетекло в день, а день в вечер.

Когда я попал домой, сил что-либо переводить уже не было, и я просто рухнул спать.

К 4 утра всеобщее веселье грозило перерасти в стихийное бедствие. Основная компания алкоголиков, включающая меня, Леху и Германа все еще была на ногах. Маринка мирно посапывала у меня на плече, и я поражался ее способности спать сидя при ярком электрическом свете, в кухне, в которой топор вешать можно от дыма, в которой что-то друг другу втирают три пьяных мужика, пытаясь переорать магнитофон, воспроизводящий какую-то англоязычную попсу. Только что по домам отбыли еще три товарища, прихватив с собой пару девок, уж не знаю для каких целей. Если только, чтоб те их до дома донесли? Еще двоих мы свалили спать на полу в спальне Лехиных родителей. Костик с Веркой тоже пошли домой. С нами оставалась еще одна, та самая Лехина девица. Том, должно быть тоже ушел, но я не заметил когда. Разве что с час его самого не видел. Удивительно здоров пить этот хрупкий ребенок. Ему оказывается не 17, а 20 лет, но его, ни в какие рамки не вписывающаяся, красота и хрупкость делали его несколько моложе. В пол пятого я потащил Маринку спать в большую комнату, собираясь, в общем-то, и сам придавить часиков 6. Там было два широких дивана, один из которых мы сегодня уже использовали по назначению.

Войдя и уложив Маринку, я заметил, что теперь кто-то использовал по этому же назначению другой. До меня донеслись тихие, но очень возбуждающие стоны. Похоже, нашего появления никто не заметил.

Пялиться на людей занятых делом не в моих привычках, но краем глаза я несколько раз замечал силуэт на фоне залитого луной окна, как взлетала волна длинных волос и тогда стоны становились громче. Активная какая дама. Всю ночь пили, а она еще и сверху.

Интересно кто это, с тоской подумал я, глядя на лежащую как бревно Маринку. Тем не менее, воображение мое так разыгралось, что мне реально было все равно куда.

Полусонная Маринка довольно вяло отвечала на мои поцелуи, но и не сопротивлялась моим намерениям.

На первый раз мне понадобилось на удивление мало времени. Второй был более продолжительным. И все это время на соседнем диване продолжалась какая-то возня, то затихающая, то снова возобновляющаяся.

Однако. Это побудило меня к еще одному подвигу, свершив который я просто упал рядом со своей брюнеткой и моментально уснул, услышав напоследок еще один стон. Мне показалось, это был мужской стон, но очень высокий.

В 8 утра меня посетил товарищ Сухов с пустым чайником, да так убедительно, что, несмотря на сковывающую тело сонную лень, я все-таки пошел за водой. Уже рассветало, и я увидел, что на диване у окна мирно спят, в полумраке я не разглядел кто именно, да и какая, в общем-то, разница?

По дороге из кухни заодно уж зашел в душ. Приучил себя к холодному душу утром и теперь без этого аж ломает. В начале, когда привыкал, было тяжело, если честно, но это было очень давно. А когда привык, я стал получать от холодной воды кайф, граничащий с возбуждением. Вот ни фига холодная вода не остужала меня, если я имел твердое намерение ниже пояса. Ну вот не падает у меня от холодной воды и все тут. Даже наоборот можно сказать.

Я намотал полотенце на бедра и открыл дверь. И только шаг сделав в коридор, тут же столкнулся с Томом, который вздрогнув от неожиданности, опрокинул на меня полстакана ледяной воды.

Я схватил его за плечи. Сам не знаю почему. Он растеряно смотрел на меня, а по моей груди стекала холодная влага. Что-то из ряда вон сквозило во всем этом.

А потом мы долго сидели в кухне.

На нем была моя рубашка, из чего я заключил, что спали мы с ним в одной комнате. Я точно помню, что снимал ее там. Когда мы столкнулись, он как-то стыдливо и виновато запахнул ее. Прямо как девчонка.

Том пил чай, а я глушил коньяк. И мы все говорили, говорили…

Часов в 11 проснулось и все наше многочисленное общество. Долго ржали по поводу заночевавших на полу в обнимку Стаса и Игоря, это те самые, которых спать мы просто уже несли. Об одеяле никто не позаботился и в целях сохранения тепла эти два товарища в бессознательном состоянии едва только друг друга не трахнули. Естественно это всех развеселило, и банкет продолжился до вечера как-то сам собой.

И был еще момент, который поразил меня.

Когда проснулась Светка, вышла на кухню и повисла на шее у Тома, я вдруг понял, что ночью, я видел не ее. Нет, ну если она на нем виснет, значит, это с ней он спал? Или нет?

Но у нее волосы едва ли до плеч. Значит, я видел его? Значит… Значит это он стонал что ли?

Переварить эту информацию мне так толком и не дали.

Вечером, когда все разошлись, я помог Лехе привести квартиру в порядок к приезду родителей и тоже двинул домой.

Лег необыкновенно рано и только лежа в постели вернулся в ранее утро этого дня.

Я прикрыл глаза и вспомнил до мелочей все что видел и слышал. По любому это была не Светка. Просто по любому так выходило. И что это значит? Это значит, что у тебя, фактически, встало на мальчика. Да ну на хуй! Не могло такого быть! Но так было.

Бля, ну нельзя так пить то!

И вдруг моя раздраженная злость на себя обернулась вспышкой какого-то безумного веселья. Мне отчего-то стало так смешно, что я уткнулся в подушку и минут 10, наверное, ржал. Должно быть, это психика запускает какой-то защитный механизм, как-то отстраненно подумал я, и так же резко, как развеселился, я уснул.