... С появлением его все начало меняться в моей жизни. И это связано не столько как с перемещением из Кобленца, нет. Меня не очень волнует даже изменение моей дальнейшей жизни, я знаю, что после встречи с Дитером у меня будет большая карьера, слава и признание. Но сейчас весь мой внутренний мир начал сомневаться во всем, прежние запреты кажутся мне не совсем запретами после того, как Дитер скажет по этому поводу: "Ерунда!", а мои твердые убеждения "это можно, а это нельзя" также сбились в неопределенную кучу. Да и само мое отношение к Дитеру... Я еще никогда не думал, что могу так привязаться к другу да причем человеку с далеко не ангельским характером, деспоту и злослову. Я знаю, в этом я еще убежден, что такого не может быть, это ненормально, но когда я смотрю в его прищуренные голубые глаза, у меня захватывает дух... Я не проводил экспериментов дальше, но однажды был такой случай: Ди-тер меня поймал шутя в темном коридоре, приняв за девушку, может быть, конечно, он притворялся... Тогда он ловко обнял меня сзади и прижал к себе. Я чуть не потерял равновесие от неожиданности и какого-то нового ощущения, которое захватило меня теплой жгучей волной. Дитер нисколько не удивился, чуть ослабил объятья и, смотря мне в глаза, серьезно сказал: "Ты поздновато приехал, я тебя отчаялся сегодня увидеть!" Но выражение его глаз было не сердитым, а каким-то... Впрочем, я ни разу не замечал, чтобы так смотрели на друзей. Дитер в работе жестокий, как мотор, деловой и сконцентрированный. Мы уже три недели снимаем потрясный клип, а ему все чего-то не хватает. А времени осталось совсем немного: после Рождества наше "произведение" должно отправиться на "Формулу-1". Если там оно произведет нужное Дитеру впечатление, то мы с ним вдвоем будем продолжать то, что он задумал. Пока я только догадываюсь, что пришло моему другу в его гениальную голову, а на сцене играю прекрасного скромного ангелочка, сгорающего в адском пламени любви. Но сегодня он меня совсем замучил своими требованиями, всю группу затаскал и один кадр снимал по полчаса. Кончилось это тем, что, когда он объявил: "Перекур, ребята, чтоб через пять минут все были здесь!", я прямо в гриме рухнул на диван в гримерной и заснул. Проспал я, наверное, не более получаса и, хотя сквозь дрему слышал, как Дитер бегает и ругается, не в силах был поднять голову и встать. Очнувшись, я увидел в сумерках угасающего дня лицо Дитера, склонившегося надо мной, и опять это странное выражение казавшихся в полутьме темными глаз. Он смотрел на меня, его губы чуть дрожали, и каким-то непонятным мне знанием я чувствовал, что все его тело, каждый его мускул напряжены до предела. Я испугался, но не двинулся с места, а глядел на него. Он молчал и придвигался ко мне ближе и ближе, останавливая все мои действия этим притягивающим взглядом. В эту минуту незапертую дверь гримерной толкнул кто-то из режиссеров: "Эй, у вас все отдых? А нас гоняете?" Потом он тихонько ойкнул и прикрыл дверь. В самом деле, что может подумать этот режиссер, увидя одного парня лежащим на диване, а другого - стоящим перед ним на коленях. Дитер тоже встал, повернул выключатель света. Я кинулся к двери, но налетел прямо на него. У меня, наверное, был испуганный вид, Дитер за подбородок поднял мое лицо к себе и улыбнулся: "Я испугал тебя, малыш? Ты удивительный, ты один такой на Земле, я люблю тебя, как никого на свете, пойдем..." - он потянул меня за собой. Я рванулся, выскочил за дверь и другим ходом зашел в зал. Дитер был уже там и вовсю наводил порядок. На этой репетиции я вел себя довольно дико, перепутал все слова песни, зацепился за провод и ударился рукой об усилитель. Дитер ругался, но исподтишка бросал на меня насмешливо-ласковые взгляды. А у меня в ушах звучали его слова, сказанные страстным шепотом, и легкие мурашки бегали по спине, едва он подходил ко мне и, положа руку на плечо, начинал объяснять. Сейчас ночь, и я сижу один в своей комнате, не могу заснуть, задаю себе один и тот же вопрос... Он сказал, что любит меня. А я сам? Разве я не люблю его? О, если б она слышала мои размышления!

Вчера вечером мы остались с Дитером и еще одним парнем одни в студии. Дитер сказал мне, чтобы я остался, и непонятно объяснил зачем. Тот парень оказался наладчиком аппаратуры, оттуда прорычал, что, как только все сделает, то слиняет, и что он не обязан из-за нас сидеть здесь всю ночь. Дитер прокрутил мне первую часть записанного клипа и сказал, что ему эта вещь нравится. Я так и не понял, зачем он меня оставил и спросил у него об этом. Дитер прищурился на дым своей сигареты и задумчиво спросил: "Ты торопишься?" Если хочешь, можешь уходить." "Дитер,- сказал я удивленно,- ты что?" Он серьезно посмотрел на меня: "Я оставил тебя потому, что хочу еще побыть с тобой." Меня дернуло. Внутри. Дитер повернулся ко мне и, посмотрев глубоким взглядом, тихо спросил: "Ты меня боишься?" Он взял мои руки в свои: "Томми, когда я неосторожно сказал тебе и, наверное, шокировал... не смог сдержаться. Ты, скорее всего, уже отнес меня к разряду отпетых гангстеров". Я отрицательно помотал головой, потеряв дар речи от такого "другого" Дитера. Со мной наедине он становится совсем не тем, каким я его привык видеть в студии. И к такому Дитеру меня притягивает со страшной силой. Сейчас, когда он держит мои руки в своих, я боялся, что они меня выдадут. Дитер смотрел на меня горящими глазами, такими манящими и прекрасными, что у меня был только один выход - не смотреть на него. Вобщем я еще не понимал, что происходит. Да и, если бы до меня дошло, я вряд ли что-нибудь бы предпринял. Наладчик громко хлопнул дверью, и я понял, что во всей студии горит только одно окно нашей комнаты и во всей студии находятся только два человека. А Дитер все смотрел на меня и за руки притягивал к себе. Если бы я вдруг захотел вырваться, я бы вырвался, но я или не захотел, или просто не стал, может, решил посмотреть, что будет дальше, хотя вряд ли. Был ли испуг? Да, я испугался, но совсем чуть-чуть. Дитер прижимал меня все ближе к себе, я чувствовал, как горячая кровь бежит по его жилам и как громко колотится его сердце. А, может, это был стук моего сердца? Он смотрел на меня и говорил так тихо, что я угадывал слова по движению его губ: "Какие у тебя глаза, Томми, они огромные и такие прекрасные, яркие, как звезды... Я никогда в жизни не видел такого красивого парня. Ты ангел, Том, у меня еще никогда такого не было, чтобы я так хотел мальчишку, но ты - исключение, исключение из всех правил..." Его губы были совсем близко, я закрыл глаза, чтобы не видеть, но потом все равно открыл, так мне хотелось смотреть на него. Он чуть коснулся меня губами, потом сильно прижал меня к себе, я почувствовал его прерывистое дыхание и страстный жгучий поцелуй. Я не сопротивлялся, хотя где-то в глубине души у меня мелькала мысль, что это все ненормально, что так нельзя, но мои руки уже лежали на его плечах, я опьянялся его безумным взглядом, его жаждой и желанием. Я чувствовал, что сам горю, меня знобило изнутри, едва ли не в первый раз я загорелся страстью. Дитер целовал мои губы, глаза, волосы, я машинально держал руки на его плечах. Я уже тогда знал, что отдамся ему, если он этого захочет, боялся этого, стараясь отодвинуть эту минуту и в то же время желая ее. Дитер толкнул меня, но я ловко перекатился через диван, вскочил на ноги, отбежал к стене, принял вид обороняющегося ежа и оттуда стал следить за другом, держа себя из последних сил в рамках приличия. Дитер взьерошил челку, медленно откинул ее назад и пошел ко мне: "Томми, в твоих глазах нет ненависти, не притворяйся, ты хочешь, я вижу, я знаю это",- он обнял меня. "Какой ты горячий, тебе жарко?". Я не успел опомниться, как он ловко сдернул с меня рубашку: "Так лучше, малыш, какой ты красивый, я довольно давно тебя знаю и давно восхищаюсь тобой..." Он начал гладить меня по плечам, по груди, он возбуждал меня своими прикоснове-ниями и поцелуями. Я знал, что, если Дитер опустится чуть ниже, я не смогу сдержать себя и рухну к его ногам... Я не давал ему опуститься, и он знал почему и сделал проще: сам остался стоять, прижимая меня к стене, а руки опустил. Я уже ничего не смог с собой поделать, откинул голову к стене и наслаждался новыми для меня ощущениями. Стыдно писать, но это на самом деле было здорово! Дитер, видя, что уже сразил меня, опустился сам на колени. Вот тут-то он меня "достал"! Такого я еще никогда не испытывал, и мне вдруг стало страшно за все, что происходит. Я чудом вырвался из его объятий и в бессилии упал на кровать, лицом уткнувшись в подушку. Откуда мне было знать, что именно этого-то лучше и не делать? Дитер сел рядом, стал гладить меня по спине, потом нагнулся, стал целовать мои волосы и говорить, что он любит меня. Его сильные пальцы, гибкие пальцы музыканта нежно теребили меня за ухо: "Ты меня слышишь, Томми? Я люблю тебя, мальчик!" Я уже дрожал не от страха, а от желания и предчувствия. Я повернул голову и одним глазом взглянул на него. Совсем рядом от себя я увидел его лицо, он приблизился ко мне... Не знаю, может, он так зажег меня, а может, просто захотелось его поцеловать, но теперь я его притянул к себе и прижался к нему губами. Дитер прильнул ко мне всем телом, и тогда я окончательно понял, что он хочет меня, а не притворяется. Его тоже колотило, как в лихорадке, но он еще шептал мне: "Том, милый, если ты не хочешь, я не буду, честное слово, не буду, дай мне остыть..." Но теперь я уже не мог его отпустить и продолжал целовать его губы. На его глазах появились слезы: "Я не могу больше, Томми, я тебя предупредил..." Я оторвался от него и отвернулся к стене. Черт, может он это расценил, как согласие? Не знаю, я вообще мало что знаю о нормальных-то контактах, а про так называемые "извращения" наслышан минимально, у меня просто всегда появлялся страх перед этим. Но вчера... кто меня дернул на это? Ведь я на самом деле хотел и любил. Дитеру мое отступление дало немного воздуха, и он с новыми силами начал целовать и ласкать меня. Я совсем забылся и пришел в себя только от резкой боли. Но это была не та боль, которую не терпишь и стараешься избежать, а то сладкое состояние, к которому можно стремиться. Я не знал, что это, и не думал об этом, только дернулся и отдался во власть этим ощущениям. Мне казалось, что кровь жжет меня изнутри, в мозг колят звенящие колючки. Я не помню, что я делал, может, что-то говорил, кричал, плакал, не помню. Я жил этой резкой, сильной, сладкой болью, близостью своего друга, я крепко сжимал его руки и чувствовал нервные ритмичные движения его тела. Он будто бы проник внутрь меня и стал со мной одним целым. Я потерял представление о времени и вообще обо всем, не думая ни о чем. Это было самое сильное из того, что я когда-либо испытывал. Боль и темнота стали вязкими, как мед, который можно резать ножом, и меня самого будто резали тоже, я стал потихоньку проваливаться в какую-то пропасть, в голове зазвенело и в глазах замелькали разноцветные звезды... Когда я очнулся, сладкая боль исчезла, на ее место пришла обыкновеннная, человеческая. Я поморщился и повернул голову. Около меня валялся Дитер, взлохмаченный, с усталой физиономией и со счастливой улыбкой смотрел на меня. Как только я повернулся к нему, он легко потянулся ко мне и нежно-нежно, как маленького, поцеловал. Я смахнул ресницами слезы и прижался к нему. "Котенок",- тихо шепнул он мне на ухо. "Кто?"- я поднял голову. Он поцеловал меня еще раз. "Ты, пушистик! Маленький очаровательный котенок". Он засмеялся смехом, которого раньше я от него никогда не слышал. "Дитер",- я потянулся к нему. Его глаза стали серьезными и ласковыми. "Томми... Ты жалеешь об этом?" Я улыбнулся и помотал головой. "Нет, Ди, я люблю тебя..." Как из меня вырвались такие слова? Или, может, я не хотел, а сердце сказало... Я повернулся, поморщился от боли, провел рукой там и заметил на пальцах кровь. "Здорово влип!"- подумал я тогда. Дитер схватил мою руку, стал целовать эти пальцы и быстро-быстро шептать: "Прости меня, Том, прости, мой милый паренек!" "Дитер!"- я только произнес его имя, но он сразу меня понял, встал на колени передо мной и прижался к моим губам...

Часы показывали полтретьего утра. Дитер нервно закурил, мне сигареты не дал. "Голос испортишь, лучше выпей." Я лежал на кровати в той же позе - "отходил" и, не торопясь, пил прекрасное вино. Дитер задумчиво смотрел на меня, потом встал и сел передо мной на пол. "Томми, я этого хочу, я хочу, чтобы все от тебя тащились, как я... Тебя будут носить на руках, сочинять оды в честь тебя, осыпать цветами. Я так хочу и так будет! Я сделаю из тебя полубога, то, что я задумал, станет символом музыкальных 80-х годов, а то, что мы сейчас делаем, поставит мир с ног на голову!" Я поднялся на локте: "Дитер, я не могу себе представить, что может быть когда-нибудь мы не сможем работать вместе... мир жесток и он может разлучить нас. Скажи, что никогда не забудешь меня..." Я смотрел на его руки и понял, что надо сделать. У меня такая же золотая цепочка, такого же плетения, как браслет на руке Дитера. Я быстро снял с шеи свою цепь, надел на Ди и погрозил пальцем: "Носи ее всегда!" "Романтик!"- печально улыбнулся Дитер и потрепал меня по щеке. "Ты уже теперь маленький ангелочек, сделать из тебя бога совсем не трудно. Но я обещаю носить твой подарок всегда, чтобы между нами не случилось! Это слово Дитера Болена!"

Сегодня воскресенье, я дома, в Кобленце, уже поздно, и завтра мне снова надо ехать в Гамбург. Я лежу и вспоминаю Дитера. Неужели я ненормальный? Но уже завтра я увижу его, и он развеет мои скорбные мысли. Я к нему теперь так привязан, но надолго ли? Завтра, завтра...